— Ради нас?!! — возмутилась Женя. — Ради нас с тобой?!
И в эту минуту зазвонил телефон. Слишком поздно для Лариски, слишком нереально для матери — у той теперь на уме только маленькая Изабелла. Надо же, придумала имя! Нет бы Женьке дать что-то более звучное. Или хотя бы женское. Нет же, Женьке от матери досталось все самое худшее. А лучшее предназначено для Изабеллы. Потому что именно она — желанное дитя, она, а не Женька.
Телефон настойчиво требовал ее внимания. А Женя никак не могла решить — рада ли она Диминому звонку. С одной стороны — да, безусловно, ведь за четыре дня извелась совсем в неизвестности, соскучилась безумно. С другой… Что хорошего могла она ожидать от звонка Городинского? Он снова и снова будет требовать подтверждения Женькиной любви к его звездной персоне. Такого подтверждения, от которого кровь в жилах стынет.
— Это ты, Дима, — печально сказала Женя, обращаясь к портрету, все еще не снимая трубки. — Я знаю, это ты. Пока в нашу жизнь не ворвался Зимин, ты почему-то не вспоминал обо мне с такой регулярностью.
Телефон, казалось, раскалился от звонков. По крайней мере, каждый звонок раздавался все громче и громче. С легким вздохом разочарования Женя подняла трубку:
— Алло.
— Женька, родная моя! — воскликнул Городинский. — Наконец-то! Ну как ты?
С некоторой долей ехидства Женя спросила:
— Тебя действительно интересует, как я? Я хорошо, Дима, спасибо.
Дима был крайне разочарован ее ответом:
— Ну ты же прекрасно понимаешь, о чем я! Ты звонила ему?
— Нет! — дерзко ответила Женя.
— Ну я же просил! — возмущению Городинского не было предела. — Женька, ты же убиваешь меня! Без ножа режешь! Эта сволочь у нас практически каждый вечер околачивается! Ты бы видела его взгляд!!! А вчера и вовсе в моем присутствии поинтересовался у Алины, как жизнь супружеская, представляешь?! И на меня так ехидненько смотрит, сволочь! Мол, время истекает, родной, должооок!!! Представляешь?! Боже, какая сволочь! Как таких подонков земля носит?! Женька, у нас с тобой больше нет времени, ты должна ему позвонить!
Должна?!! От этого слова Женю буквально передернуло. Ну это уже слишком!
— Я никому ничего не должна, — ее голос зазвенел от возмущения.
— В самом деле? — претенциозно заявил Городинский. — Ты полагаешь, что ничего мне не должна? Ты заманила меня в свои сети, заставила влюбиться, потерять голову. Я ведь без тебя схожу с ума, Женька! Я так тебя люблю! А теперь, когда только от тебя зависит наше будущее, ты говоришь, что никому ничего не должна? Так нельзя, Женька! Мы оба друг другу должны! Ты же знаешь, любовь — это прежде всего готовность жертвовать собой ради любимого! Я готов пожертвовать ради тебя самым дорогим, что у меня есть — сценой, славой, а ты… Такую малость, Женька! Только один-единственный разочек! Ради меня, ради нашей с тобой любви!