Соседи сверху, видимо, собрали за праздничным столом совсем немаленькую компанию, потому что даже через бетонное перекрытие отчетливо слышалось, как гости шумно отсчитывали удары:
— Семь! Восемь! Девять!
— Не забудь загадать желание, — напомнил Олег.
— Ты думаешь, оно исполнится? — боясь слишком откровенно высказать счастье, спросила Женя.
— Обязательно исполнится, если мы загадаем одно и то же.
Год закончился двенадцатым ударом курантов и дружными криками 'Ура' у соседей, и вместо традиционного бокала шампанского Олег долго, безумно долго и бесконечно страстно целовал Женю. Оторвался от нее на миг, чуть-чуть отстранился, словно желая запомнить ее на всю жизнь такой, налюбоваться вволю отражающимися от ее шелковистой кожи разноцветными огоньками гирлянды, снова поцеловал, теперь уже легко и нежно:
— Ну всё, теперь целый год вместе и голыми. Вот только давай диван разложим — в прошлый раз было удобнее.
И от этого нейтрального, казалось бы, замечания Женя сконфузилась, сжалась вся, как от удара. Зимин понял, сказал твердо:
— Перестань. Хватит. Что было, то было. По крайней мере, я не жалею. Когда-нибудь мы еще спасибо скажем Городинскому. Потому что если бы не он, я бы и по сей день знал тебя всего лишь как Катькину соседку. Хватит. Да и в чем ты виновата? В том, что послушно выполнила его волю? Так это вроде как больше моя вина, чем твоя, это ведь я потребовал тебя в качестве подарка. Правда, я сделал это только для того, чтобы ты поняла, кто он есть на самом деле. Я, конечно, подозревал, что ты для него — лишь одна из многих, но все-таки оставался пусть ничтожный, но реальный шанс, что он действительно влюбился, по настоящему. Алину-то он никогда не любил, я это точно знаю. Вот я и решил таким образом или чувства его к тебе проверить, или показать тебе, что ты для него ноль, а сам он — полное ничтожество. Если бы он тебя любил, ему было бы наплевать на мои угрозы, понимаешь? Разве мужчина отдаст любимую женщину на поругание другому мужику? Никогда на свете, если только он не последний козел. А он тебя не только отпустил, а даже заставил. Вот только ты… Я-то думал, ты сразу поймешь, когда он тебе предложит изобразить из себя подарок. А ты… Сильно ты меня в тот раз разочаровала, очень сильно. Так что вины твоей нету, разве что шея длинная, как у жирафа, а резьба мелкая, доходит долго. А в остальном — моя вина. Я выдвинул дурацкое требование, я нахрапом ворвался и практически изнасиловал. Моя вина…
— Нет, — покачала Женя головой. — Моя… Я должна была вести себя по-другому. Только знаешь, я ведь тоже ни о чем не жалею. Я ведь тогда для себя решила: только попробую. Если будет очень противно — выгоню, не буду заставлять себя через силу. А ты вот только прикоснулся… И больше я уже ничего не помню…