— А ты думала, при виде тебя я заплачу от счастья и немедленно брошусь в твои объятия?!
Люба виновато отвела взгляд в сторону. Потянула немножко время, потом сказала тихо, так, что Женя не столько услышала из-за громкой музыки, сколько поняла по губам:
— Ты прости меня, Жень, я такая дура!
Женя не ответила. Только вздохнула тяжело, в очередной раз вспомнив, как все эти годы люто ненавидела предательницу, как хотелось повыдирать ее ярко-каштановые локоны, выцарапать ее подленькие глазки-вишенки. А теперь, увидев перед собою бледную копию былой красавицы, вместо дикой ненависти почувствовала вдруг жалость и даже вроде бы сочувствие. Хотя, если хорошенько подумать, разве Пивоварова заслуживала чьего-нибудь сочувствия? Тем более Женькиного.
— Жень, — чуть громче добавила Люба, засомневавшись, что ее предыдущие слова были услышаны. — Слышишь, Жень? Ты простила бы меня, а? Ведь столько лет прошло. Ты думаешь, я ничего не понимаю? Еще как понимаю! Да, я знаю, я поступила подло, очень подло. Но это я теперь знаю, понимаешь? А тогда…
Вот только про 'тогда' не надо! Не надо про 'тогда', ведь и без Пивоварихи тошно! Ведь и так осень, и так листья, и без ее 'тогда' уже все, что так тщательно загонялось вглубь памяти, оказалось на ее поверхности! Не хватало только, чтобы Любка, предательница, вызвала из небытия имя подлеца, которое так старательно пыталась забыть все эти годы Женя.
— Вот только не надо имен, слышишь?! Не смей называть его имя! — воскликнула она и на глазах почему-то появились предательские слезы. Вот только расплакаться перед предательницей не хватало!
Пивоварова во все глаза уставилась на нее.
— Ты что, Жень, ты до сих пор, что ли? — так и не осмелилась она произнести страшное слово. — До сих пор?.. Господи, Женька, ведь столько лет прошло!
Женя резко отвернулась в сторону, не желая, чтобы ее слезы видела Любка. Потом вдруг резко повернулась обратно и воскликнула в сердцах:
— Да? Столько лет? Тогда чего же ты пришла прощения просить? Стало быть, и ты ничего не забыла! Стало быть, помнишь, все прекрасно помнишь! Знаешь, кто кого предал, ты все знаешь! Знает кошка, чье мясо съела. Чего тебе надо, чего ты от меня хочешь?!
Пивоварова не отворачивалась, смотрела прямо в глаза бывшей подруге. Что ж, она и вправду заслужила такой тон.
— Хочу, чтоб ты меня простила, — твердо ответила она. — Знаешь, Жень, за мою подлость жизнь меня уже наказала. А может, не жизнь, может, это он и наказал…
— Не надо имен! — почти крикнула Женя.
К счастью, музыка играла очень громко, а потому ее то ли просьбу, то ли требование услышала лишь Пивоварова.