— Ну ладно, я поняла. Ты что, боишься его имени? — растеряно спросила Люба.
Женя презрительно усмехнулась, забыв про слезинку, одиноко сверкающую на правой щеке:
— Еще чего! Его имя умерло, а поэтому не смей произносить его вслух. И вообще! Еще не хватало мне перед тобой оправдываться!
— Да нет, — примирительно отозвалась Пивоварова. — Ты не поняла — это ведь я пришла оправдаться.
— А, вот оно что, — со злостью ответила Женя. — Ну давай, оправдывайся. Давай-давай, мне интересно, чем именно ты можешь оправдаться. Твоему поступку оправдания быть не может.
— Может, — спокойно возразила Любка. — У меня очень веское оправдание — он меня тоже бросил. И тоже беременную.
Женя зло усмехнулась:
— Ха, тоже мне открытие! Секрет полишинеля. Об этом все давно знают. Да только нас с тобой в любом случае сравнивать нельзя. Я никому подлостей не делала, а значит, и не заслуживала подлостей в свой адрес. Ты же сделала подлость мне, и в ответ получила по заслугам. Только мне-то все равно досталось больше, хоть ни в чем и не была виновата. Кроме того, что влюбилась, как идиотка, в последнюю сволочь…
— Я тоже влюбилась, — упрямо возразила Пивовариха.
— Ты… Ты не влюбилась, ты просто увела чужого мужика у беременной бабы, вот как это называется. Ведь ты же знала, что он собрался жениться, ты же знала, что я беременная! Мы ведь уже вместе жили! Если бы не ты…
Пивоварова перебила:
— Если бы не я, он все равно ушел бы. Пусть не ко мне, так к другой. Или и вовсе ни к кому. Он из тех, кто всегда уходит, при любом раскладе. И не надо искать виноватых. Виноват только он. А я… Я — такая же жертва, как и ты.
— Такая же? — рассердилась Женя. — Как бы не так! Сравнила хрен с пальцем! Я — жертва невинная, я никому не сделала плохо, я никого не предавала! А ты если и жертва, то виноватая, такая же предательница, как он! Ты не имела права забирать его у меня!
— Я его любила, — упорствовала Любка. — Я его всю жизнь любила, даже когда еще не встретила. Я просто желудком чувствовала, какой он должен быть. А когда встретила, он сразу начал ухлестывать за тобой. Что мне оставалось делать? Я ведь не вмешивалась, я тихо страдала в сторонке, даже не пыталась отбить его у тебя. Завидовала страшно, но не предпринимала ни малейшей попытки. А потом, когда он от тебя ушел… Домой к старикам не вернулся — мамаша его поступок очень-очень не одобрила. Сначала она не одобряла его выбор, то есть тебя, ворчала на него за неразумность, потому-то он и ушел к тебе, сугубо назло мамаше. А потом она его отказалась принять обратно. Так он сразу вспомнил про меня. Давно, наверное, чувствовал, что я к нему неровно дышу…