— Позови Олега, — прошептала еле слышно, лишь только та открыла дверь.
— Женька! Господи, что случилось? — заволновалась та. — Ты же вся белая, как полотно!
— Кать, пожалуйста, позови брата.
— Зачем? — удивилась та. — Зачем тебе мой Олег?
Женя не успела ответить. Да и вряд ли вообще ответила бы. Так и стояла бы под дверью, так и повторяла бы без конца: 'Позови брата'. Да тот сам вышел, может быть, услышав свое имя. Ничего не стал спрашивать, только взглянул на Женьку вопросительно. А та, отведя взгляд в сторону, не смея посмотреть ни на Катю, ни на Олега, прошептала:
— Пожалуйста, зайдите ко мне. Пожалуйста…
Олег решительно задвинул сестру обратно в квартиру и захлопнул дверь, оставшись вместе с Женей на площадке. Та, словно робот, открыла дверь своей квартиры и прошла, не оглядываясь, уверенная, что гость последует за нею.
Тот действительно прошел в комнату, остановился в центре, в аккурат под люстрой, уставился на хозяйку вопросительно и одновременно с тем насмешливо. Мол, ну-ну, давай, я жду.
Женя, в принципе, знала, что нужно делать. Но ничего сделать не могла. Стояла в комнате одетая, в плаще. Голову опустила, не смея посмотреть на страшного гостя. И словно окаменела в этой позе. Ни слова сказать, ни двинуться, ни пошевелиться.
А Зимин ее и не торопил. Просто все так же насмешливо смотрел на нее, только разве что во взгляде уже не было вопроса, одна сплошная насмешка. Постепенно Женькин столбняк прошел, и она снова смогла чувствовать не только свое тело, но и весь ужас происходящего. И ужаснее всего было то, что она ничего не могла изменить.
Не могла изменить эту нелепую встречу в подъезде, когда Дима сам себя выдал. Не могла изменить того, что выдал он себя не перед кем попало, не перед безобидным соседом, а перед Катиным братом. Как не могла изменить и того, что Катин брат каким-то невообразимым образом оказался очень тесно связан с Димой. Да не просто так, а связан очень негативно. С ума сойти — оказывается, Дима, ее любимый Димочка увел у Катиного брата жену! Ту самую старую грымзу! И за это Зимин до сих пор на него сердится?! Да он благодарен ему должен быть за освобождение!
А еще Женя не могла изменить самого страшного. Того, какую цену назначил за свое молчание страшный человек Зимин. Того, что еще не произошло, но что должно было вот-вот произойти и оба знали, что именно должно было сейчас произойти. То, что она буквально обязана была сделать. Хотелось ей того или не хотелось. Нравилось ей это или не нравилось. Она просто была обязана, вот и все.
Обязана. Ради Димочки. Чтобы у него все было хорошо. Чтобы он не расстраивался из-за таких пустяков, как встреча с недругом в чужом подъезде. Ради его любви к ней. Ради себя. Ради того, чтобы у них с Димочкой появилась возможность всегда быть вместе. Потому что Дима ее любит так же сильно, как она его. И ради нее он тоже готов на многие жертвы. Он готов развестись со своей старой грымзой. И он обязательно разведется, надо только подождать несколько месяцев, чтобы он успел подготовиться к разводу, чтобы не остался у разбитого корыта. А она… Она должна доказать ему, что действительно его любит и достойна тех жертв, на которые, в свою очередь, ради нее готов пойти Дима. Что любит она его больше жизни. Больше дурацких своих принципов. Что ради него готова на всё. На всё. Даже на это. Даже на эту мерзость…