Сладкий перец, горький мед (Туринская) - страница 7

А девочка явно скучала в деревне. Участия в обработке земляного надела она почти не принимала — нежные городские ручки не были приспособлены к тяжкому труду, грубая рукоятка сапки в два счета натирала мягкую ладошку до кровавых мозолей. На кухне от нее тоже не было особого проку. Ребенку оставалось только забавляться с любимой собачкой карманного размера, привезенной из дому, да с замиранием сердца читать втайне от родителей модную книжку про Лолиту. Хозяйского сына Вовку Таня почти не замечала. Беседовать с ним было, в принципе, не о чем — о чем могла взрослая городская тринадцатилетняя девушка беседовать с деревенским семнадцатилетним мальчиком? Что он, наивный, мог знать о жизни?!

А Вовка не смел приблизиться к предмету обожания. Целыми днями в окружении взрослых он копал, окучивал, кормил поросят, выгонял корову на выпас. А сердце колотилось беспрестанно — ОНА здесь, ОНА смотрит на меня… Правда, Таня в это время смотрела не на него, а сквозь него, но разницы в этих понятиях он еще не знал. Зато вечером, когда сытых детей выпроваживали из летней кухни в дом к телевизору, чтобы не мешали взрослым расслабиться после тяжких дневных трудов за хлебосольным столом, они, наконец, оставались одни в пустом доме. И пусть летняя кухня совсем рядом, так что отчетливо слышно каждое долетевшее оттуда словцо, и пусть разудалые песни заглушают слова нудной мелодрамы — он ведь все равно не может слышать ничего из-за сумасшедшего стука сердца, которое от небывалой близости любимой девочки готово выскочить из груди…

А девочка и впрямь близка, ближе просто некуда. Ей постелили в проходной комнате, так называемой гостиной, и она уже лежит, укрытая одеялом до самого подбородка, и не может дождаться, когда же этот сельский увалень оставит ее в покое, ведь она так устала от деревенской экзотики, от свежего воздуха и такой обильной крестьянской пищи, и глаза уже совершенно слипаются, а он все сидит и сидит рядом…

Сердце вот-вот выскочит из горла… Что-то нужно сказать, что-то нужно сделать, иначе она подумает, что он ненормальный. Но что? Ведь Вова, в отличие от приятелей-ровесников, не был искушен в любовных утехах, не имел практики общения в подобных ситуациях. Приятели уже посмеивались: слабак! а он просто не мог поцеловать девочку, к которой не чувствовал ровным счетом ничего, а такой, которая бы нравилась, все не находилось. И вот нашлась. Вот она, рядом, так близко, что кровь вскипает, а что с ней делать, что говорить, как себя вести — Вовка не знает. Но ведь надо что-то делать!