– Терпение, – учит Вишневский помощников, – величайшая добродетель хирурга. Не так важна операция, как умение выходить больного, вынянчить его, как ребенка.
Он собирает больных, которым неохотно дают в клиниках место, и поручает их своим ассистентам. Пусть учатся терпению, проявляют инициативу. Неприятно возиться со свищом промежности. Многократные операции могут результатов не дать, и дурно пахнущий больной на месяцы застрянет в палате. Неприятно, конечно, но хирургию постигают терпением…
Прошло много лет с тех пор, как Вишневский оставил казанскую клинику. Прежние помощники давно стали учеными, но никто из них без волнения не может вспомнить вечерние обходы профессора.
Он приходил в сумерках и отправлялся к больным. Никогда в эти часы под сводами старой факультетской больницы не бывало так оживленно. Он шел от кровати к кровати, из палаты в палату, не забывая никого из больных. В голодные годы, кроме слов утешения, он приносил с собой хлеба и яиц для тяжелых больных. Между профессором и дежурным завязывается беседа. Непринужденно и просто они выкладывают друг другу свои мысли и сомнения. В сумрачной тиши звучат взволнованные речи. Многое в ту пору было переговорено. Никто не спрашивал, что приводит его в больницу в столь поздний час, все знали причину: ему просто не спится дома, он скучает по палатам, по оперированным больным. Пусть эти приходы не всегда помогают больным, зато они утешают его.
Повесть о мазевой повязке
Когда бывший студент Казанского университета Вишневский много лет назад попал в сибирскую больничку врачом, он порядком всех удивил: хирург неохотно брался за инструменты, положительно избегал ножа. Придет больной с открытой раной, просит, умоляет его:
– Разрежь, сделай милость, скорей бы, не канителиться.
Врач выслушает его и поступит по-своему. Зальет рану йодоформной эмульсией, наложит повязку, пропитанную раствором, и забинтует.
– Подождем, – уговаривает он больного; – может быть, обойдется. Уж очень эта штука хороша, должна помочь обязательно.
Врачам он так объяснял свои взгляды:
– Нельзя по каждому поводу браться за нож. Наш долг – щадить организм.
– Верно, допустим, – не возражали они. – Но кто вас учил класть на открытую рану йодоформную повязку?
Никто его этому не учил. В страстном порыве помочь тканям оправиться от перенесенного удара он окружает их маслянистой эмульсией. Ему кажется, что это не так уж плохо.
Молодой человек не переставал вызывать удивление. После операции он кладет в рану тампоны, пропитанные йодоформом, льет в осумкованную полость раствор.