Когда на очередной остановке прозвучало: «Пупкин, на выход». Пупкин лихорадочно ломанулся в дальний угол за спины других бедолаг. Из будки раздался глухой ропот, перебиваемый громким, испуганным фальцетом Пупкина: «Беспредельщик, не имеешь права, вези нас в тюрягу…»
Михалыч угрюмо, исподлобья посмотрел в будку и, ни к кому конкретно не обращаясь, произнес: «Я тебя предупреждал, мое терпенье лопнуло».
В ответ тунеядцы хором заверили своего горячо любимого и уважаемого лично каждым из них участкового, что немедленно устроятся на работу. Немного подумав, Михалыч согласно кивнул головой и произнес: «ладно, но вы не китайцы, предупреждать больше не буду. А сейчас бегом трудоустраиваться и не позже пятницы мне на стол справку с места работы».
Понятно, народ брызнул из будки в разные стороны как спринтер на Олимпийских играх. Кто-то действительно побежал устраиваться на работу, но нашелся один, который побежал в прокуратуру с заявлением об убийстве Петрова и Сидорова участковым, мол, и свидетелей была полная машина. Увы, при проверке факты не подтвердились. Свидетелей не нашлось, а Петров и Сидоров оказались живы и уже работали на заводе ЖБИ.
Была на участке у Михалыча одна точка, которая занозой сидела у участкового. Точка эта называлась картонно-рубероидный завод, точнее даже не он сам, а открытый навес на его территории. Под этим навесом складировалась упакованная в тюки макулатура, которая ждала своего часа для запуска в технологический процесс. Навес был большой. Метров пятьдесят в длину, пятнадцать-двадцать в ширину и тюки там были сложены высотой с двухэтажный дом.
В ожидании переработки тюки себе лежали, гнили и за счет этого давали такое тепло, что в лютые тридцатиградусные хабаровские морозы под крышей этого навеса была чуть ли не плюсовая температура.
А у самого Хабаровска, в те годы, была особенность, отличавшая его от большинства дальневосточных городов. Дело в том, что ВЕСЬ Дальний Восток был сплошной пограничной зоной, где, соответственно, были установлены особые режимы въезда и пребывания. Хабаровск и Комсомольск не сподобились этой чести и «отдувались» за всех. Со всех концов восточной окраины СССР в эти города отправлялись те, кому была заказана дорога в пограничную зону. Освобождающиеся из колоний заключенные, не имеющие места жительства, осужденные к высылке и еще немало других категорий «новой общности» — советский народ, стекались в наш город.
Как-то раз, приятели из Магаданской милиции рассказывали, как они решали проблему с нехорошими лицами. Нужно было только погасить прописку, найти, как списать казенные деньги на билет до Хабаровска и посадить это нежелательное лицо в самолет. Все, обратно бедолага попасть уже не мог. Зато в Хабаровске появлялся еще один, как их называли, бич. Ведь здесь их, естественно, никто не ждал и жилья не приготовил. Конечно, и своих бездомных было немало, вот бичей этих, и бродило по городу тысячи. Приемник-распределитель для бродяг никогда не пустовал. Одним из мест постоянного скопления бродяг был наш искомый навес.