Окна избы были наглухо закрыты. Слабый предвечерний ветер гулял по деревьям и кустам. Под кустом сидел человек в штатском и жмурился, как кот, от природного великолепия: лучи солнца, пробиваясь сквозь листву, золотили пыль.
Неожиданный профессиональный захват — и человек в штатском исчезает в кустах. И снова тишина и покой.
На крыльце появляется еще один субъект в штатском, смотрит в кусты.
— Эй, Крючков, выходи. Смена в моем лице…
И делает шаг вперед. Тупой удар брошенного ножа, и человек падает в золотистую пыль. Перепрыгнув через труп и ступеньки, в избу врывается Плахов.
— Лежать, бляди! Убью!..
Трое в штатском отступают к стене. А за столом сидит Аля, напряженно улыбаясь. Рядом с ней — Потапов. Дуло его пистолета у девичьего виска.
— Ну, что, голубок, прилетел? — спрашивает Потапыч. — Еще шаг, и твоя голубка… Оружие на пол!..
Алексей бросает свой пистолет. Потапов приказывает:
— Взять его аккуратно… Пешка свое отыграла, — и опускает руку с пистолетом на деревянный, крепкий крестьянский стол.
К стоящему с поднятыми руками Плахову приближаются трое. Но он делает резкий шаг им навстречу… одновременно выпустив из обшлага куртки нож-финку. Нож впивается в запястье Потапова, пригвождая руку к дереву стола. Несчастный корчится и вопит от боли.
— Аля! На улицу! — рычит Плахов, вступая в смертельную схватку. Один против троих. Четвертый, Потапов, с мукой на лице вырывает нож из своей руки… И, окровавленно бешеный, бросается в водоворот схватки.
По проселочной дороге бросало «жигули». Водитель был окровавлен и зол. На переднем сиденье жалась от пережитого страха девушка. Алексей ругался:
— Я же тебя просил… Родная! Дорогая! Черррт! Ну, бабы! Если мир погибнет, то только от вас, дур!
— Алеша, я больше не буду. Я не думала…
— Никогда не думай! Думать буду я! Я!
Над дальним пролеском, синим от наступающих сумерек, зависло два вертолета. Плахов снова чертыхнулся: — Тьфу, черррт!.. Как медведя в берлоге.
— Что?
— Птичек, родная, подняли. В капкане мы.
— Алеша, я не хотела…
— Хватит об этом. — Взглянул на часы. Зуммер как сигнал бедствия.
— Ты весь в крови, — сказала Аля.
— Это не моя, — ответил. — Чужая.
По скоростной трассе двигалась колонна боевых машин пехоты: крытых брезентом грузовиков, легковых автомобилей. Эфир был забит радиопереговорами:
— Я «восьмой»! Квадрат А-семнадцать перекрыт!
— Я «пятый»! Квадрат Д-двенадцать закрыт!
— Я «второй»! Жду приказа!
Над лесом угасал закат. У него были кровавые отблески.
Машина подъезжала к замку-усадьбе. В сумерках графские развалины казались неприступными. Автомобиль поднялся на каменный мостик, изгибающийся надо рвом, остановился. Плахов выключил мотор. Шум леса и надвигающийся издали какой-то напряженный, угрожающий гул. Алексей поцеловал любимую в щеку.