— Ты на самом деле думаешь, что я значу для тебя больше, чем ты для меня? — тихо спросил он, наклоняясь ко мне ближе и пронзая взглядом золотисто-темных глаз.
Я снова забыла, как дышать. Пришлось отвернуться, чтобы вспомнить.
— Ты опять… — проворчала я.
Он раскрыл глаза от удивления.
— Что опять?
— Ты просто ослепляешь меня взглядом, — призналась я, и, стараясь не терять самоконтроль, снова взглянула на него.
— Хм, — он нахмурился.
— Ты не виноват, — вздохнула я. — Наверное, иначе просто не можешь.
— Так ты будешь отвечать?
Я опустила глаза.
— Да.
— Да, ты будешь отвечать, или да, ты так думаешь? — судя по раздраженному тону, у него кончалось терпение.
— Да, я так думаю.
Я смотрела на стол, следуя глазами за нарисованными изгибами древесных волокон на его пластиковой поверхности. Повисло молчание. Я упрямо не хотела нарушать его первой, жестоко подавляя искушение хоть мельком увидеть выражение его лица.
Он наконец заговорил, и в голосе больше не было ни гнева, ни суровости.
— Ты ошибаешься.
Я подняла голову — его взгляд был мягким и спокойным.
— Откуда ты знаешь? — шепотом возразила я, покачав головой.
Сердце у меня упало — так хотелось ему верить.
— Что заставляет тебя так думать?
Его глаза, в которых переливались жидкие топазы, проникали прямо в душу. Казалось, он пытался выудить правду из самых затаенных уголков моего сознания. Я с вызовом ответила на его взгляд.
Стараясь не терять ясность мысли при виде его лица, я искала правильные слова для объяснения. Ему становилось все труднее ждать ответа — мое молчание ранило его, взгляд стал колючим. Я отняла руку от шеи и подняла палец вверх.
— Дай мне подумать, — потребовала я.
Его лицо прояснилось: он был доволен тем, что я хотя бы собиралась отвечать. Я уронила руку на стол и сжала ладони вместе. Долго смотрела на свои руки, сплетая и расплетая пальцы, и наконец заговорила.
— Ну, если не брать во внимание очевидное, иногда… — я споткнулась. — Я не уверена… я же не умею читать мысли. Но порой мне кажется, что ты словно навсегда прощаешься со мной, в то время как произносишь совсем другие слова.
Ничего лучшего я не смогла придумать, чтобы выразить ту острую мучительную тоску, которую иногда вызывали во мне его речи.
— Тонко, — прошептал он. И знакомая боль снова пронзила меня, стоило мне понять, что он подтвердил мои опасения.
— Но именно поэтому ты и не права… — он начал было объяснять, но вдруг сощурился. — Это какое такое «очевидное»?
— Ну, посмотри на меня, — сказала я, что было излишним, потому что он и так не отводил от меня глаз. — Я же самая обычная девушка, если не считать дурных качеств типа склонности к играм со смертью или неловкости, граничащей с инвалидностью. И посмотри на себя. — Я неопределенно махнула рукой в сторону его ослепительной персоны.