Но тоненький голосок где-то в глубине сознания волновался: интересно, если все это… плохо кончится, мне будет очень больно?
Даже этот бесконечный вечер подошел к тому моменту, когда можно было без особого внутреннего протеста отправиться спать. Я понимала, что едва ли смогу уснуть из-за нервного напряжения, и сделала то, чего никогда не делала раньше. Я приняла лекарство от простуды, которое обычно вырубало меня на добрых восемь часов. Подобные поступки были мне совершенно несвойственны, но я подумала, что завтрашний день и так будет сложным, так не хватало еще и носом клевать от недосыпа.
В ожидании, когда начнет действовать лекарство, я разгладила свои чистые волосы до идеально прямого состояния и прикинула, что я завтра надену. Наконец, все было готово, и я легла в постель. Меня била нервная дрожь от перевозбуждения. Тогда я встала, порылась в коробке из-под обуви, где хранила свои диски, и нашла сборник ноктюрнов Шопена. Я включила музыку и снова легла в постель, старательно расслабляя по очереди разные части тела. Где-то в середине этого упражнения навалилась сонливость, и я с охотой провалилась в забытье.
Благодаря лекарству я спала крепко, без снов. Проснулась я довольно рано и, хотя хорошо отдохнула за ночь, тут же вернулась во вчерашнее состояние лихорадочного перевозбуждения. Я очень быстро оделась, разгладила воротничок на шее и поправила бежевый свитер так, чтобы он красиво лег поверх джинсов. Затем тайком бросила взгляд в окно, чтобы убедиться, что Чарли уже уехал. Тонкие ватные тучки бежали по небу, но вряд ли они явились всерьез и надолго.
Я съела завтрак, не чувствуя вкуса пищи, и в спешке вымыла посуду. Я снова выглянула в окно, но там ничего не изменилось. Только-только я почистила зубы и уже собиралась спуститься вниз, как раздался тихий стук в дверь. Мое сердце начало с глухим стуком биться о ребра.
Я подлетела к двери и не сразу справилась с простым замком. Наконец, дверь распахнулась — он стоял на пороге. При взгляде на его лицо лихорадочное возбуждение тут же испарилась, и на меня нахлынуло ощущение покоя. Я вздохнула с облегчением — когда он был рядом, вчерашние страхи казались такими дурацкими.
Когда я открыла дверь, вид у Эдварда был мрачноватый, но, стоило ему взглянуть на меня, как его лицо просветлело.
— Доброе утро! — со смехом произнес он.
— Что случилось? — я посмотрела вниз, чтобы убедиться, не забыла ли я чего-нибудь важного, например, застегнуть джинсы.
— Мы одинаковые, — он снова засмеялся.
Я вдруг заметила, что на нем тоже длинный тонкий бежевый свитер, из-под которого высовывался белый воротничок рубашки, и синие джинсы. Я смеялась вместе с ним, скрыв укол тайной досады: ну почему только он выглядел при этом, как модель на подиуме?