Я застыла на месте — никогда еще он меня так не пугал. Никогда еще так свободно не проявлял он свою сущность, не сбрасывал свой тщательно сработанный защитный покров. Никогда еще не был он менее человечен… и более прекрасен. С пепельно-серым лицом и широко открытыми глазами, я сидела, замерев, как кролик перед удавом.
Его глаза горели от бешеного возбуждения. Но постепенно оно стало гаснуть, лицо превращалось в античную трагическую маску.
— Не бойся, — проговорил он тихо, и его бархатный голос прозвучал против воли обольстительно. — Обещаю… — Он колебался. — Клянусь — я не трону тебя.
Казалось, он старался убедить прежде всего самого себя.
— Не бойся, — прошептал он снова и очень-очень медленно сделал шаг ко мне. Так же медленно, тягучим гибким движением, он уселся рядом на траву. Наши лица оказались на одном уровне, близко одно от другого.
— Пожалуйста, извини меня, — церемонно сказал он. — Я могу держать себя в руках. Просто ты застала меня врасплох. Но теперь я буду паинькой.
Он ждал ответа, но я не могла выдавить ни слова.
— Я сегодня не голоден, честное слово, — он подмигнул.
Я заставила себя засмеяться, хотя получилось довольно жалко.
— С тобой все в порядке? — нежно спросил он, медленно и осторожно протянул мраморную руку и вложил ее в мои ладони.
Я посмотрела на его гладкую холодную кисть, потом подняла глаза. Его теплый взгляд светился раскаянием. Я снова опустила глаза и принялась осторожно водить пальцем по линиям на его руке. Потом робко улыбнулась, вновь посмотрев ему в глаза.
Он просиял в ответ.
— Итак, о чем мы говорили перед тем, как я вздумал явить тебе свою брутальную сторону? — спросил он с мягкой интонацией благовоспитанного юноши прошлого столетия.
— Я, если честно, не помню.
Он улыбнулся, но на лице мелькнул стыд.
— Думаю, мы хотели поговорить о том, чего ты боишься, если исключить очевидное.
— Да, правда.
— И что скажешь?
Я опустила глаза и принялась бесцельно водить пальцем по его гладкой сверкающей ладони. Шло время, но я молчала.
— Как легко я теряю уверенность в себе, — вздохнул он.
Я посмотрела ему в глаза и вдруг осознала, что он, так же как и я, ступал по неизведанной земле. Каков бы ни был его прошлый опыт, сейчас ему было так же трудно, как и мне. Это придало мне мужества.
— Мне было страшно оттого, что, по очевидным причинам, я не смогу остаться с тобой насовсем. И я боюсь, что хочу быть с тобой гораздо сильнее, чем имею право себе позволить.
Я не поднимала глаз — такое очень трудно высказать вслух.
— Да, — произнес он медленно. — Этого действительно стоит бояться. Желания быть со мной. Это не к добру.