— Да.
— Сиэтл — большой город, ты там не потеряешься? — продолжал волноваться Чарли.
— Папа, Финикс в пять раз больше Сиэтла, а я умею читать карту, не волнуйся.
— Может, поехать с тобой?
Я постаралась как можно искуснее скрыть ужас.
— Все нормально, пап. Я же буду целый день бродить по магазинам — тебе станет скучно.
— Ну хорошо. — Мысль о том, что придется околачиваться рядом с женскими примерочными, мгновенно подействовала на него как ушат холодной воды.
— Спасибо, — я улыбнулась ему.
— А ты успеешь на бал?
Гр-р-р… Только в таком маленьком городке отцы знают, когда у их дочерей в школе танцы.
— Я туда не пойду. Я же не танцую, пап. — Уж он-то должен был меня понять — я ведь не от мамы унаследовала неуклюжесть.
— Ах да, точно, — согласился Чарли. Я в нем не ошиблась.
На следующее утро я специально припарковалась как можно дальше от блестящего «Вольво». Не хотелось лишний раз вводить себя в искушение, чтобы не дарить ему потом новую машину. Выходя из пикапа, я уронила ключи, и они упали в лужу у моих ног. Я нагнулась, чтобы их поднять, но тут в воздухе мелькнула белая рука и выхватила их у меня из-под носа. Я резко выпрямилась. Эдвард Каллен стоял рядом со мной, небрежно облокотившись о борт пикапа.
— Как ты это делаешь? — спросила я в гневном изумлении.
— Делаю что? — он протянул мне ключи. Я подставила руку, и он уронил их мне в ладонь.
— Возникаешь из ниоткуда.
— Белла, я не виноват, что ты на редкость ненаблюдательна, — его приглушенный бархатный голос был спокоен, как всегда.
Я сердито взглянула в его безупречно-красивое лицо. Глаза снова были светлыми — глубокого золотисто-медового тона. И мне пришлось посмотреть вниз, чтобы привести в порядок рассыпавшиеся мысли.
— Зачем вчера устроил пробку? — ворчливо спросила я, не поднимая глаз. — Ты же, кажется, собирался делать вид, что меня не существует, а не злить меня до смерти.
— Все ради Тайлера. Я должен был дать ему шанс. — Он фыркнул от смеха.
— Ты… — я задохнулась, не в силах вспомнить достаточно крепкое ругательство. Казалось, мой гнев должен был сжечь его, как напалм, но он еще больше развеселился.
— И я не делаю вид, что тебя не существует, — продолжал он.
— Ага, значит, стараешься разозлить меня до смерти? Раз уж фургон Тайлера сплоховал?
Его глаза гневно сверкнули, губы сжались в тонкую линию — смеяться ему расхотелось.
— Белла, ты нелепая сумасбродка, — тихо и холодно сказал он.
У меня аж закололо ладони — так захотелось врезать по чему-нибудь со всей силы. Я не узнавала себя — обычно я совершенно миролюбива. Развернувшись, я пошла прочь.