Он оторвался от неё, с трудом переводя дыхание.
— Задайте вопрос, — напомнила она ему.
Лео своё имя-то с трудом помнил. Всё, о чём он хотел думать, это о том, как она прижималась к его телу. Но каким-то образом ему удалось собраться с мыслями:
— В некоторых месяцах тридцать один день, в некоторых — тридцать. У скольких месяцев есть двадцать восемь дней?
Кэтрин была сбита с толку, на что указывала глубокая складка, появившаяся между её тонких бровей.
— У одного.
— У всех, — спокойно ответил он. Он попытался изобразить сочувствующий вид, когда увидел, что она не на шутку разозлилась.
— Спросите ещё, — яростно потребовала Кэтрин, полная решимости.
Лео засмеялся и покачал головой:
— Больше ничего в голову не приходит. Мой мозг иссушён. Признайте, Маркс, вы проиграли…
Схватившись за лацканы его сюртука, она притянула Лео к себе. Его губы прижались к её, прежде чем он понял, что происходит. Всё веселье испарилось. Держа Кэтрин в объятьях, он пошатнулся и опёрся одной рукой о стеклянную оранжерею. С дикой, всепоглощающей страстью он захватил её губы, получая невероятное удовольствие от ощущения того, как изгибается её тело. Лео умирал от желания, его плоть отяжелела и ныла от необходимости овладеть ею. Он целовал её, забыв о сдержанности, посасывая, почти до боли кусая, лаская каждый уголок её рта, и это было так восхитительно, что почти невозможно было вынести.
Прежде, чем полностью потерять самообладание, Лео оторвал свои губы от её и крепко прижал Кэтрин к груди.
«Ещё вопрос», — пронеслось в голове. Он заставил то, что осталось от разума, придумать хоть что-нибудь.
Голос охрип, как если бы он наглотался дыму.
— Сколько животных каждого вида Моисей взял с собой в ковчег?
Сюртук приглушил её ответ:
— Два.
— Ни одного, — с трудом произнёс Лео. — Это был Ной, а не Моисей.
Но он больше не находил игру забавной, а Кэтрин, казалось, больше не волновало, выиграет она или нет. Они стояли, плотно прижавшись друг к другу. Их тела отбрасывали одну тень, протянувшуюся вдоль садовой дорожки.
— Назовем это ничьей, — невнятно проговорил Лео.
Кэтрин покачала головой.
— Нет, вы были правы, — едва слышно произнесла она. — Я абсолютно не в состоянии думать.
Какое-то время они так и стояли, ошеломлённые, и она, прижавшись к груди Лео, слышала неистовый ритм его сердца. Их обоих занимал один и тот же вопрос, который нельзя задать. И ответ, который нельзя получить.
Издав неровный вздох, Лео отодвинул её от себя. Он поморщился, почувствовав, как ткань трется о его поднявшуюся плоть. Слава богу, сюртук был достаточно длинным, чтобы скрыть эту проблему. Вытащив очки из кармана, он надел их на нос девушки. Затем протянул руку в знак перемирия, и Кэтрин пожала её.