– Я очень прошу, уйди, – сказала Ника.
– Малыш, это «Скорая»? – донесся голос из комнаты.
– Нет. Это ко мне, – ответила Ника и повторила не глядя на Никиту:
– Уйди, пожалуйста. У нас несчастье.
– Ника, быстренько принеси таз! Ника бросилась в ванную, потом промчалась в комнату с тазом.
– Мамочка, ну пожалуйста, очень тебя прошу – услышал Никита ее голос.
– Доченька, девочка моя, прости, я не могу, не хочу жить, я только несчастье тебе приношу, ору на тебя, ты прости меня, я ужасная мать!
– Ника, выйди, не смотри!
Ника появилась на пороге, быстро прикрыла за собой дверь комнаты. Оттуда доносились всхлипы и крики.
– Ты еще здесь? – тихо спросила она Никиту. – Уйди, пожалуйста.
В ответ Никита мрачно помотал головой и стал снимать ботинки.
– Отстань от меня, идиот! Я не хочу жить! – неслось из-за двери. – Убери свой таз! Зачем ты льешь в меня марганцовку? Зачем ты вызвал «Скорую»? Чтобы меня увезли в психушку? Не хочу! Я все равно не буду жить! – визжал женский голос.
Он не ушел, хотя был совершенно некстати. Он довольно быстро сообразил, что произошло. Конечно, не знал подоплеки, предыстории, но видел, как по лицу Ники текут слезы, слышал, как дико, непристойно, орет в комнате, за дверью, ее мать.
– Не уйду, пока ты не перестанешь плакать. Скажи мне, что она выпила?
– Элениум. Около двадцати таблеток, – эхом отозвалась Ника.
– Не помрет, не бойся. Надо слабительное дать. Английскую соль.
– Ты-то откуда знаешь?
– У нас соседка из квартиры напротив такие штуки иногда выкидывает. Моя бабушка ее дважды откачивала без всякой «Скорой», желудок промывала. Я помогал.
Никита не узнавал себя. Он никогда не был навязчивым нахалом, не вламывался в чужие квартиры, в чужую жизнь. Но какое-то вовсе не детское чутье подсказывало ему, что если он уйдет сейчас, то потом она не захочет никогда его видеть. Он останется для нее чужим человеком, который случайно оказался свидетелем тяжелой, стыдной сцены в ее семье и поспешил удалиться с брезгливым равнодушием. Ей неприятно будет его видеть. Все рухнет, не начавшись.
А если он не сдастся, останется, поможет по мере сил, хотя бы успокоит ее, то дальше все у них пойдет легко и естественно. За один вечер он превратится для нее из чужого в своего. Ника поймет, что он сильный и бесстрашный, что на него можно положиться.
В дверь позвонили. Явилась бригада «Скорой». Двое в белых халатах, пожилая докторша с чемоданчиком и молодой фельдшер, быстро, деловито прошли в комнату. Ника кинулась за ними, но Никита удержал ее за руку.
– Не надо тебе туда.
Она хотела возмутиться, возразить, но не успела. Из комнаты звучала такая невозможная брань, что даже Никите сделалось не по себе.