– Пойдем на кухню. Тебе чаю надо выпить, – он обнял Нику за плечи, и она неожиданно прижалась щекой к его руке.
Он усадил ее на широкую кухонную лавку, налил воды в чайник, включил газ. Обгоревшая спичка упала в щель между плитой и кухонным столом. Он наклонился, чтобы поднять, и вдруг заметил несколько белых таблеток. Шесть штук. На кухонном столе валялись две пустые картонки из-под элениума. Совсем маленькие. В каждой могло уместиться не больше восьми таблеток.
– Сколько, говоришь, она выпила?
– Около двадцати.
– Десять. Всего десять. Это совсем ерунда, – он протянул ей на ладони таблетки и пустые пачки – считай. Как у тебя с арифметикой?
Ника слабо улыбнулась. А в комнате все кричали.
– Она у тебя кто? – спросил Никита, усаживаясь рядом на лавку.
– Актриса. Много лет не снималась. И вот пообещали роль, – она рассказала про итальянского режиссера, но не успела договорить. Из комнаты вышли врач, фельдшер и дядя Володя.
– Вы совершенно уверены, что не хотите отправить ее в больницу? – хмуро спросила врач.
– Уверен. Вы ведь сказали, опасности для жизни нет.
– А я бы ее забрала на недельку. Вон, дети у вас, – она кивнула в сторону кухни, где сидели на лавке рядышком Ника и Никита. – Сколько им? Четырнадцать-пятнадцать?
– Девочка наша. Ей пятнадцать, – ответил дядя Володя, – а мальчик друг ее.
– Ну вот. Пятнадцать. Самый трудный возраст. Зачем ей эти страсти?
– Ну, может, такое не повторится больше? – неуверенно спросил дядя Володя. – Она поймет, что нельзя…
– Ничего она не поймет, – покачала головой врач, – знаете, я на таких дамочек нагляделась. Истерия плюс распущенность. Я бы таким назначала розги. Хорошие березовые розги, вот что.
До этой минуты Ника сидела, низко опустив голову и прислушиваясь к разговору в прихожей. Когда прозвучало слово «розги», она вскочила словно ошпаренная и громко произнесла:
– Как вам не стыдно! Вы же врач. У моей мамы трагедия, страшный срыв, вы ведь ничего про нее не знаете!
Врач взглянула на Нику с жалостью и, ни слова не сказав, ушла вместе с фельдшером, тихо прикрыв за собой дверь. Дядя Володя сел за кухонный стол и закурил.
– Как она? – тихо спросила Ника.
– Спит. Ей успокоительное вкололи, она уснула.
– Зачем успокоительное? Она же столько таблеток элениума проглотила, – испугалась Ника.
– Ничего она не глотала. Таблетки оказались у нее в кармане. Десять штук. Куда остальные делись, не знаю. Но врач сказала, она вообще ничего не глотала, кроме воды.
– Вот остальные, – Никита показал шесть таблеток, которые успел ссыпать в маленькую коньячную рюмку, – я их за плитой нашел.