— Я!
Далее читается его провинность:
— «Плохо исполнял обязанности дежурного по роте». Ты почему плохо обязанности исполнял? Служить не хочешь?
— Да я… — пытался оправдаться арестованный, но его уже не слушали и начинали избивать.
Многим там выбивали зубы, ломали ребра, много солдат потом попадали в санчасть и даже в госпиталь. Но никто из губа-рей наказан не был. Кстати, если в строевых частях часто стерегут губу солдаты своей же части, то в стройбатах для этого есть специальный комендантский взвод, «красноперые». У них были красные погоны, в отличие от черных стройбатовских.
Я стоял и слушал, как «воспитывали» в общей камере. Потом пошли по одиночкам:
— «Пререкался с командиром…» Ты почему с командиром пререкался?
— Да я только сказал ему… И начиналось избиение.
Я молча ждал своей очереди и лихорадочно соображал, как бы отвертеться от этой процедуры. Объяснять им свою ситуацию бесполезно. Они и слушать не хотели — их ничем не удивишь. Стоп! Вот оно решение! Их надо удивить!
Когда губари вошли в мою камеру, я уже знал, что скажу им.
— «Избил дорожного мастера», — зачитал сержант. — Ты, сволочь, зачем мастера избил?
— А я его в карты проиграл. Спокойно так сказал. Словно речь шла о чем-то обыденном.
— Как так проиграл? — Они заинтересовались.
— Ну, вы же знаете, получка недавно в отряде была… (В Софпороге и на Хуаппе в один день выдавали зарплату.)
— Ну знаем-знаем, говори дальше-то, не тяни соплю из носа.
И я начал вдохновенно врать. По мере моего рассказа глаза у губарей становились больше, а лица — все более обалдевшими.
— Ну вот, сели с ребятами в «тыщу» поиграть. Сначала карта хорошо шла, я почти сотню выиграл. А потом чего-то не заладилась. Ладно, думаю, карты не лошадь, к утру повезет. Да только ни фига. Я уже и крестил колоду, и пальцы накрест держал, да не помогало. Эх, знал бы прикуп — жил бы в Сочи. Короче, к утру я продулся на две сотни. В долг. Мне сказали — долг надо платить. Сейчас. Кровью. Ха, говорю, нашли фраера, человека за две сотни мочить. Меня ж на зоне уважать не станут. Тут надо не меньше чем на кусок продуться. А мочить не надо, говорят, только морду ему набей. Кому — я и не спрашивал, понятно что Мише. Он давно уже всех задрал — дерьмо-мужик! Вот так я и попал сюда.
Губари молчали пораженные. А потом главный спросил:
— Это у вас в лесу такое творится? («А у вас на губе что творится?» — подумал я.) Да это же беспредел! Человека в карты проиграть! Вы что, озверели там? А если бы пришлось замочить, ты что, в самом деле замочил бы его?
— Так ведь иначе меня бы замочили. И очень запросто: шило в бок и мясо в реку. У нас с этим строго.