— Так ведь тебя ж потом посадят! А это уже не губа — лет пять — десять получишь.
— А кто узнает? Вы слыхали, как два года назад один прапорщик в лес пошел и пропал (реальный случай). Кто знает, может, вот так же было, сели солдаты в карты поиграть — и привет. Закон — тайга, медведь — прокурор. Я здесь лишь потому, что Миша жив остался.
— Ну ты и зверь. Убийца! Как таких земля носит?!
И губари вышли, обалдевшие от услышанного. Теперь им еще долго это переваривать.
А через месяц на губу попал Коля Рыженков из Подмосковья, из нашей роты. Губари сразу спросили его:
— А как там у вас Саша-беспредельщик мастера зарезать хотел?
— Какой Саша?
— Который на самосвале работает.
— А, крымский. Да вы что, он тихий, спокойный, никогда в драки не лезет.
— А как же мастера в карты проиграл?
— Да вы что, с дуба свалились? Саша в карты вообще не играет!
— Знаешь что, фраерок, — сказали Коле губари, — не свисти! Мы понимаем, что ты дружка своего выгораживаешь, но мы тоже не лохи — в людях разбираемся. Мы тут уже всяких навидались и с первого взгляда видим, что за человек. Твой Саша просто отморозок, для него ничего святого нет. Такой убьет и не задумается.
…
Вот как так бывает, а? Я соврал, а Коля сказал правду. Мне поверили, а ему нет.
P.S. Хотя дисциплина в нашем гарнизоне действительно была отвратная, но в карты на людей у нас не играли. А у Миши дальнейшая карьера не заладилась. С офицерами у него тоже не сложились отношения. Вскоре его от нас убрали и прислали нового, четвертого по счету мастера.
Гарнизонная гауптвахта при 909-м военно-строительном отряде, пос. Нижний Софпорог, Лоухский р-н, Карелия. Май 1981 года
Я сижу в одиночке на гауптвахте. Второй раз за свою службу. В первый раз было легче. Легче потому, что я знал, за что сижу — «за дело». А сейчас я даже не арестованный, а «задержанный». По официальной формулировке, «за небрежный внешний вид». Надуманность формулировки была понятна даже начальнику губы Медведчуку, сказавшему это. Как будто он приехал за пятьдесят верст на лесную делянку лишь для того, чтобы убедиться, что сапоги у меня плохо начищены. Но от себя Медведчук добавил: «Командиры тобой недовольны». Странно, приказы я всегда исполняю, в пререкания не вступаю. Ну, разве что отвечу как-нибудь смачно. Так то ж для красного словца. И устав при этом формально не нарушался.
Например, мне ротный Чумак как-то пригрозил при всем строе:
— Смотри у меня, договоришься! Будешь лес не в Карелии, а в Сибири валить.
— Я сам родом из Сибири, вы меня родиной не пугайте!
Рота чуть не попадала от смеха. Солдаты знали, что я всегда могу отмочить что-нибудь в этом духе. Так я ж его не посылал. А за то, что я сказал, в тюрьму не сажают.