— Бездельник! Да ты сегодня и не прикасался к работе, даже руки белые. Дармоед! Да я бы таких на месте расстреливал! Пять суток ареста!
Моторист пробовал возразить:
— Товарищ полковник, да я сегодня целый день…
— Десять суток ареста!!!
После этого Женя ходил самым грязным и зачуханным, старшина постоянно склонял его за это. Мыться он стал только раз в неделю, во время субботней бани. И хэбэ у него было самое грязное. И отремонтированные им моторы были уже не такие чистые. Но работали по-прежнему безотказно.
1980 год, Северная Карелия, гарнизон Верхняя Хуаппа, 909-й военно-строительный отряд.
— Воин!
— Ну?
— Хрен гну! Ты сейчас в карьер?
— Не, блин, на дискотеку! Конечно, в карьер, мне еще один рейс остался, последний.
— Разворачивайся, поедешь порожняком на прошлогодний зимник. Там закончилась отгрузка леса и надо забрать оператора. Да пошустрее, метель начинается, потом его вообще не вывезти будет.
— А фиг ли он с последним лесовозом не уехал?
— Вот у него и спросишь, почему последний, 16-й лесовоз без него уехал. Дуй на зимник, забери оператора и прямо на Хапу, ужин вам оставят.
С этого вечернего разговора в лесу между ротным и водилой Юрасем все и началось. Впрочем, вечер это был или день — не поймешь: полярная ночь в разгаре, темно почти круглые сутки, только в полдень небо чуть сереет.
Юрась осторожно развернул свой МАЗ на узкой заснеженной лежневке и пометелил в обратном направлении. МАЗ-самосвал — неплохая машина, мощная, надежная. Но порожняком на заснеженной дороге совершенно неуправляемая. Основной вес приходится на переднюю ось, там и кабина с водителем, и дизель. А ненагруженные задние колеса беспомощно вращаются вхолостую на укатанном снегу. С груженым самосвалом управляться немного полегче, а вот вождение с пустым кузовом по снегу и гололеду превращается в фигурное катание с непрерывными выводами из начинающихся заносов.
Так что рейс порожняком был сейчас совсем не в кайф. И какого хрена оператор с лесовозом не уехал? А пурга, похоже, начинается нешуточная, успеть бы вернуться раньше, чем дорогу переметет. О том, что будет, если не успеешь, думать не хотелось. До поворота на вахту пришлось ехать по той же дороге, что и груженые самосвалы. Юрась довольно быстро нагнал один из них. Хоть бы это был не Халавка, подумал он. Увы, это был именно Халавка, «умирающий» водитель, как его называли в дурколонне. Мало того что Халавка вообще очень медленно ездил («умирал за рулем»), так у него еще был старый МАЗ-503 с пониженным рядом скоростей. Если Халавка ехал на третьей передаче, Юрасю, чтоб не наехать сзади, пришлось включать вторую. Когда «умирающий» включал вторую передачу, приходилось переходить на первую, чтобы выдерживать одинаковую скорость. А когда Халавка сам перешел на первую, Юрась поставил рычаг скоростей «в нейтраль» и остановился.