Неожиданно навстречу выехала телега с дровами, Галлен выругался и подал лошадь к стене. Из окна напротив выплеснули помои, и благородный Карандер недовольно затряс гривой.
Рискуя заблудиться, кавалер погнал жеребца дальше. Между тем солнце поднималось все выше, Галлен уже чувствовал на плечах его тепло.
Отыскав проезжий проулок, кавалер перешел с рыси на шаг и, нагнувшись в низкой арке, проехал по узкому дворику, чтобы оказаться на улице, ведущей к Южным воротам.
Несмотря на ранний час, движение здесь было как в полдень, но основная часть нагруженных телег сбивалась в кучу на участке от городских ворот до поворота к рыночной площади.
Возчики зло переругивались, им вторили хозяева товара, ведь любое промедление для них было потерей денег.
Однако возы все же двигались, один за другим сворачивая к площади, и только длинные ломовые телеги перегораживали весь угол, вынуждая застывать на месте проезжающих с обеих сторон.
Ехать рысью здесь было нельзя из опасения сшибить пешего и привлечь внимание стоявших у ворот стражников. Судя по тому, что они что-то оживленно обсуждали, указывая на дорогу за воротами крепости, Лефлер проскочил именно здесь.
Вот и ворота. Галлену пришлось придержать жеребца, поскольку всю ширину дороги заняла въезжавшая в город телега. Трое стражников с алебардами прижимались к стене, глядя, как везут муниципальный заказ – дощатые щиты с гербом города.
Карандер привлек внимание одного из стражников, который с завистью смотрел на владельца жеребца. Галлен опасался, что к нему прицепятся с вопросами, но стражник заговорить с ним так и не решился.
Телега проехала, проезд освободился, и кавалер дал жеребцу шпоры. Оказавшись на дороге, он привстал в седле и огляделся – пара телег в зоне видимости, несколько пеших, собака. Но взбитая проскакавшим отрядом пыль все еще висела в воздухе, медленно оседая на грязные обочины.
Галлен пустил жеребца рысью, а ярдов через сто перевел в галоп. Он знал, что скоро догонит Лефлера, оставалось лишь, правильно спланировать бой, чтобы лишить полковника его свиты.
Покачиваясь в телеге, Клаус постепенно привык к громкому гоготанью сидевших в ящиках гусей, а также к бесконечным рассказам возницы, которыми тот потчевал попутчиков. Это была плата за проезд, поэтому Клаус делал вид, что слушает, и иногда невпопад поддакивал.
В какой-то момент он задремал, и голос возницы отдалился, а вместо него пришли незнакомые странные образы. Большие дома, пустынные улицы и высокие деревья, макушки которых раскачивал ветер. Во сне Клаус запрокидывал голову, чтобы оценить рост этих гигантов, но ему мешало яркое солнце.