Следующая апострофа поможет рассказать обо мне и объяснить замысел настоящей хроники. Мой образец – Секретная история Прокопия, а мы знаем, какие ужасы он описывал.
Я являюсь прямым потомком дожа Мартина Фальера, варварски обезглавленного в 1355 году. Он был дедом моего прадеда, Паоло. Как старший архивариус, я работаю за кулисами жизни Венеции и должен благодарить за это своего отца. Хотя ему пришлось снабдить приданым двух дочерей, он собрал достаточно денег, чтобы дать мне достойное образование, и я получил степень в гуманитарных науках в университете Падуи. Проработав педагогом несколько лет, я вернулся в Венецию, где мои литературные таланты не остались незамеченными, и я получил должность архивариуса. Это дает мне доступ к бумагам, уходящим в прошлое на сотни лет: официальным копиям завещаний, актам и контрактам, а также доверенностям и другим имущественным договорам. Я изучил эти бумаги под предлогом составления генеалогии и истории собственного дома, Фальеров, но моей единственной целью было зафиксировать хронологию злодеяний Лореданов. С мыслью об этом я также изучил записи о крещениях и их старые канцелярские книги. Другими словами, следуя практике самых уважаемых римских историков, я основываю отчет свой исключительно на документах из официальных записей, и когда отступаю от фактов, чтобы высказать предположение или передать слухи, я честно это признаю. Мне не нужно ничего выдумывать: истинные преступления Лореданов обличают их.
Если вы не уроженец верхней Венеции, вам не понять боль и стыд положения, когда потомку одного из великих родов этого города приходится жить, ползая у ног бесчестных семей вроде Лореданов и Мочениго. С момента убийства Мартина Фальера все мои предки-мужчины вынуждены были жить в стыде и безвестности, все, я уверен, жаждали отмщения, этого сладчайшего напитка, и мне предстоит приготовить его. Мои предки будут плакать от радости в своих могилах, когда после моей смерти сию правдивую хронику напечатают и отправят в книжные лавки Рима, Флоренции и Милана.
В мои дни в Болонье там жил один проповедник, один из моих собратьев-доминиканцев и любимец Савелли. Он произносил пламенные речи о справедливости публичных порок, казней и увечий. Отсечь вору правую руку и привязать ее вокруг шеи перед улюлюкающей толпой казалось ему утверждением истины, Божьей воли, королевским уроком, торжеством власти, осуществляющей свой священный долг. Вы знаете подобных людей. Он был старше меня. Но когда я решил обратиться к нему с частной беседой, оспорить его взгляды и вовлечь его в диспут, монах разразился бранью. Он кричал, что проповедует здоровую доктрину, в то время как я, враг наказания, жалкий отступник, служу дьяволу. Мои воззрения не призыв к милосердию, а побуждение к преступлению и восстанию. Я заслуживаю заточения в папских темницах. С такими, как я, невозможно вступать в дискуссию.