— Щас! Видел как на меня Лариски смотрели? Если бы я черту фломастером не нарисовал, ты бы наткнулся на горку обглоданных берцовых костей. А что за Лиза Мун?
— Не Лиза, а Лиса. Алиса. Будет приглядывать за нами, пока Сперанский лечится.
— Ага, вот как. Тогда нужно сразу же проверить её рефлексы! Тебе тут нитки не попадались?
— Барон, отползите! Мне сейчас надо срочно кое-что выяснить…
Он вздохнул и поплелся к креслу, а я сел за компьютер, намереваясь отыскать что-нибудь, что пролило бы свет на загадочные слова Анхелики.
Вызвав программу поиска, я принялся выбирать файлы по расширениям и вскоре наткнулся на незамеченные прежде залежи видеоинформации. Клипов здесь было не меньше чем на хорошей телестудии.
Как обычно, названия файлов ни о чем не говорили, поэтому я выбрал самый большой и запустил.
Экран монитора погрузился во мрак и оставался абсолютно черным, пока из скрытых динамиков не поплыли звуки, напоминающие плеск волн вперемешку с шелестом листвы.
Чернота незаметно преобразилась: кое-где поредела, кое-где сгустилась, и прежнее непроницаемое зеркало стало рыхлой ночной тучей, в разрывах которой просматривались очертания дикой, гористой местности.
Внезапно облака распахнулись, и над заснеженными пиками гор нависла тяжелая, выпуклая Луна.
В распростертое внизу озеро хлынула сверкающая ртуть; на мелких волнах заиграли серебряные блики, заплясали бегучие огни, и к берегу потянулась стремительная, светлая дорога.
Вершины пирамидальных тополей оделись бледным сиянием — деревья превратились в гигантские свечи, колеблющиеся тени которых потянулись к полуразрушенной баллюстраде и затерялись среди поверженных колонн, у мраморных изваяний, исполнявших какой-то таинственный и грозный ритуал.
Разбухшее облако с драконьими головами с лету попыталось вцепиться в Луну, но уродливые когти соскользнули с гладкого края; дракон унесся к отрогам и сгинул, а к светилу уже подбирался грузный, неповоротливый бегемот, распяливал свою жуткую пасть, промахивался подобно старшему собрату и спешил ему вслед, волоча по земле изорванное зарослями одеяние.
С гор сорвался порыв ночного ветра, бросил в дрожь пылающую листву, пригнул к воде густую прибрежную осоку и растворился в зарябившем зеркале; возмущенный шепот потревоженных веток долго ещё бродил под арочными сводами аллей.
В развалинах замелькали языки пламени: к баллюстраде начали выходить молодые женщины в коротких белых туниках со смолистыми факелами в руках. По мере приближения их стройные фигуры и обрамленные распущенными волосами лица становились всё более различимыми; наконец, танцующий огонь начал выхватывать из мрака рельефные выпуклости тел, детали одежды и украшения.