Де Садур погрустнел.
— Я только хотел сказать, что у вас тоже красивое имя, — кисло возразил он.
Тут упругая грудь инфанты уперлась в моё плечо; я испытал разряд, простреливший тело вдоль позвоночника и задержавшийся в глубине, где-то в области крестца. Дух захватило — такой кайф.
— Зяблик, ты неотразим! — проворковал голос. — Отправь друга в туалет, и чтоб не возвращался!
— А по мордасам? — я припомнил тренировочный бой в спортзале.
— Да ладно, сама ведь лезет! — не унывал он. — Казанова ты наш!
Я поднялся и предложил даме кресло:
— Садитесь, пожалуйста. Действительно, у вас красивое имя, но, кажется, не испанское?
— У-упссс! А почему оно должно быть испанским? — сделав удивленные глаза, спросила Лиса.
— Ну, просто показалось, что вы испанка. Нет?
— Я ассирийка, — она повернулась и предъявила профиль, который больше подходил не для глиняных черепков, а для суперобложки. — Видите теперь? А фамилию ношу как память о муже.
— Кто она? Ассирийка? — по-русски уточнил разволновавшийся Веник. — Быть не может — они же ископаемые! Ассирийцы, вавилоны, шумеры всякие…
— Он говорит, что это исчезнувшая народность, — перевел я инфанте. — Да и мне так казалось — до встречи с вами.
Не вставая, она змеиным движением скользнула в глубину кресла и уселась, изогнувшись так, что груди едва не выплеснулись из кружевной оболочки:
— Правда, нас осталось очень мало. По всему миру наберется тысяч сто пятьдесят — двести, — она со значением посмотрела мне в глаза, — нужно срочно что-то предпринимать, чтобы не вымерли.
— Ты понял, зяблик? — ахнул голос. — Открытым, блин, текстом! Гони Веника в туалет, и чтоб не вернулся!
Я открыл рот, но язык встал колом и не захотел поворачиваться.
— Ну?! — торопил голос. — В чем дело, дятел?
— Что ему, час в сортире сидеть?
— Два! Нет, три часа пусть сидит. Он тебе друг или кто?
Я напрягся, но вслух промычал нечто нечленораздельное.
— Логично! — обрадовался маркиз. — Хочешь сходить по большому?
— Вот наглая рожа! — психанул голос. — Скажи, типа дорогу ему уступаешь. Типа, дорогу осилит идущий. Ну?!
— Неужели в паспорте написано, что вы ассирийка? — начал подбивать клинья оправившийся от потрясения Де Садур.
— Нет, это написано на моей заднице! Хотите взглянуть?
— А можно?
— С крючка снимает, гад! — злобно прошептал голос. — А ты чего молчишь, дятел?
— Почему нет? — инфанта томно улыбнулась. — Вечерами я обычно танцую в баре. Приходите и увидите всё, что захотите.
У Веника едва не случился приступ. Он заметно побледнел и, глотнув побольше воздуха, затараторил:
— Мы бы с радостью, да нам не разрешают! Дом — работа, работа — дом — всё, что мы здесь имеем. Может, лучше вы к нам зайдете?