— Мы же не бездельничали, — усмехнулся Рассел, — это бонус от нашего босса. Хочешь жить хорошо, иметь дорогие красивые вещи — крутись, шевели мозгами, не спи — и мир будет у твоих ног.
— Это ты сейчас повторяешь чьи-то слова?
— Ага, нашего босса. Мы ему всякие штучки натырим, а он сделает нас богатыми и знаменитыми.
Катер подплыл к острову, но до пристани оставалось несколько десятков метров, а что-то мешало подплыть ближе.
— Ну что давай! Удиви нас, — сказал Рассел, с насмешкой глядя на Вову. — Посмотрим, Умник, что ты умеешь!
Совершенно не испытывая страха, как будто это самое обычное дело, (гораздо больше его волновало то, с чем ему вскоре придется столкнуться) Вовка "пошел" прямо по волнам и ступил на белоснежные мраморные ступеньки.
Он увидел панель на стене, в которой было что-то вроде пульта управления, и нажал на кнопку с надписью: "вход в гавань". Катер пришвартовался. Все ребята выбрались на сушу. Но во дворец, все же, смог попасть только Вова. Двери "пропустили" только его. Он вошел и услышал стук и злобные крики Рассела.
— Вот чудеса! — удивился он.
Внутри все благоухало, росли райские цветы, порхали разноцветные попугайчики, а в центре большого зала находился большой бассейн, и в нем плавали лебеди, а в середине бил фонтанчик и на его тонких стрелах сверкали кольца стихий: желтое, красное, золотое, зеленое.
Едва Вова захотел подобраться к ним, как лебеди распахнули свои широкие крылья и закрыли от него путь к фонтанчику, они не пускали его, зная, с какой целью он проник во дворец Стихий.
— Убей их! — прошептал голос Искусителя.
— Убить лебедя? — Вовка содрогнулся, — это невозможно: глаза у них были добрые и печальные, а они — само совершенство. Птицы красоту и нежность.
Когда Вова представил, что с этими дивными созданиями может что-то случиться, в его глазах появились слезы, он захлопал ресницами, чтобы никто их не увидел. На его руке очень сильно заболела татуировка. Очень сильно! Но как бы ни болела рука, Вова не собирался убивать птиц. Он направился к выходу.
— Ну, нет! — заревел голос, от которого мурашки пробежали по спине. — Ты не выйдешь без добычи.
Началось что-то необычное и пугающее. Путь к выходу зарос высокой крапивой. Настолько высокой, что она превышала Вовин рост.
— Что же мне делать? — от отчаяния спросил Вова лебедя, — как же мне выбраться отсюда?
Один лебедь протянул ему в клюве зеленое кольцо.
— Ты доверяешь мне? — сказал Вова. Ему стало стыдно оттого, что пришел сюда с недобрыми намерениями и, поняв, что лебеди хотят помочь ему, почувствовал себя, как дома, когда ссорился с мамой или лгал папе: что-то дрогнуло в его душе тонкой струночкой нежности и щемящим ощущением своей вины.