— У вас хоть лупа есть? — спрашиваю у маленького фотографа, и он, порывшись в ящике, протягивает требуемое.
Я принимаюсь внимательно разглядывать фотографию и вдруг делаю потрясающее открытие: кусок витрины на фото — это же витрина «Альбатроса»! И точно, теперь я отлично вижу на стекле белое крыло одного из пернатых — эмблемы кафе.
Что все это может значить? И главное, когда был сделан снимок?
Перехожу к мелким деталям. При более тщательном рассмотрении на тротуаре виден спичечный коробок. И тут мне в голову ударяет блестящая идея — такая же блестящая и ударяет так же знатно, как вспышка неоновой рекламы. Щедро заплатив старику-фотографу, несусь в «Альбатрос». Так и есть! Коробок еще здесь, следовательно, фотография совсем свежая: ведь редко случается, чтобы пустой спичечный коробок, штука достаточно легкая, долго пролежал на одном месте.
Я продолжаю изучать снимок, стараясь встать на ту точку, в которой находился объектив. Оглядевшись, я прихожу к выводу, что это может быть только под аркой в доме напротив; тогда становится понятным, почему лишь часть фигуры попала в кадр — остальное заслонил железный столб, попадающий в фокус.
Что же это за человек на снимке?.. Большой палец моей левой ноги подсказывает, что это тот мерзавец, что кокнул Слаака, — и я склонен ему поверить. Действительно, предположим, что малышка учуяла в «Альбатросе» неладное; у нее есть фотоаппарат, и она прячется под аркой, чтобы подождать, чем кончится дело. Но у куколок такого плана всегда плохо с реакцией: пока она настраивала фотоаппарат, убийца уже успел зайти за столб, хоть и невольно, но удачно, так, что осталась видна лишь нога да уголок пальто.
Ну как, рассуждение, по-моему, неглупое?
И, вздохнув на зависть самому морскому ветру, я заключаю, что настало время передохнуть, и самым мудрым решением было бы пойти в какой-нибудь славный кабачок и навернуть там мидий с жареной картошечкой — что я немедленно и делаю.
Выбор мой падает на весьма недурной с виду ресторанчик на главной улице. Он, правда, битком набит немцами, но чихать я на них хотел! Наоборот даже, среди гансов чувствуешь себя спокойнее… Уж поесть-то тут наверняка можно лучше — эти ребята не любят, чтобы при них экономили продукты в кладовке.
Я усаживаюсь за столик в углу, и вот еда уже передо мной. Надо ли говорить, с каким аппетитом я на нее набрасываюсь: пробежка по дюнам, ошеломляющие открытия и свежий воздух прогрызли у меня в желудке дыру побольше иного мраморного карьера, и заделать ее будет ой как нелегко!
Приносят вино. Бутылка красного бургундского стоит здесь целое состояние, но мне-то что — Ее величество королева Англии платит! Я успокаиваю свою совесть тем, что сразу же пью за ее королевское здоровье. Второй бокал, конечно же, за мою бравую матушку, которая, надо думать, места себе сейчас не находит, думая о своем любимом сыночке, ну, а остальные, как водится, я пропускаю за себя самого. Через некоторое время в теле начинает распространяться приятная слабость, и я решаю осмотреться.