Забирая дыхание. Выпивая этот скулящий вой.
Его ладонь продолжала гладить щеку Лили, а пальцы с напором погружались в каштановые волосы, которые были еще влажными после их купания. Тео с тихим, яростным рыком наматывал эти мокрые прядки, завивающиеся в локоны, и еще теснее притягивал, прижимая Лилиан к себе.
— Не смей, медовая, не плачь, — Теодорус едва отодвинулся, чтобы прошептать это ей в губы. — Разве у нас есть повод для грусти?
Он потерся своей щекой о ее скулу, покрывая лицо легкими поцелуями.
— Тебя расстроил Шен? Я найду другого человека, который будет учить тебя, — Тео снова накрыл ее рот пальцами, не давая новому звуку прорывающегося воя, сорваться с трясущихся губ.
— Н-н-ет, — Лилиана покачала головой, с огромным трудом выговаривая такое просто слово. — Не в этом дело. Он хо-хорошо у-чит…
— Ты не хочешь больше учиться играть? — он опустил свою голову, втягивая в себя запах ее кожи.
— Ох, н-е — нет! — она отвернулась, утыкаясь лицом в его шею, так и не в силах словами высказать то, что ее терзало. — Н-нет…
— Ты собиралась разбить скрипку…, мне стоило это позволить, драгоценная? Мы всегда можем попробовать еще раз, — мягкая усмешка звучала в голосе Тео, он пытался развеселить ее.
— Нет, — Лилиана покачала головой, делая глубокий вдох, и испытала облегчение от того, что ее легкие наполнились его запахом. — Это было импульсивным порывом, прости, — ей стало стыдно. Действительно стыдно за свою истерику.
Но и стыд не мог унять разгорающееся все ярче чувство тоски.
— Ты не должна просить прощения, — Тео надавил, пальцами поворачивая ее лицо так, чтобы смотреть в слепые глаза Лили. — Ты вольна делать все, что тебе пожелается, все, что захочешь, никто не посмеет ограничить тебя. А человеческая мораль — не закон для тебя, драгоценная, только твое желание важно для меня, — он продолжал удерживать ее щеку, не позволяя отвернуться, так и не освободил губ, не давая, вновь, прорываться этому звуку. — И если причина твоей грусти в Шене — я убью его. У тебя будет новый учитель. Если ты недовольна скрипкой — разбей ее. Я достану тебе новую. Но я хочу видеть твою улыбку. Каждую секунду, — Тео приподнял лицо Лили, — итак, медовая, что мне сделать, чтобы ты улыбнулась?
Лилиан хотела бы увидеть его лицо в этот момент. Ей казалось, что Теодорус сам улыбался, глядя на нее, и в голосе его угадывалась усмешка.
Но каждая мышца мужчины под ее руками — напряглась. Все его тело казалось каменно-твердым. Тео был собран так, словно готовился к нападению врага. Он ощущал, что ее разум терзает нечто, но, наверное, как и она сама, не мог вычленить, сформулировать причину… Это выбивало опору, которая и без того была шаткой в ее разуме.