– Не-а, – с глубокой печалью в голосе ответил Булкин. – Добрые люди не желают пока тебя кончать. Гума-а-анные они, Лаптев. И мне, главное, строго-настрого это делать запретили. Хоть я, между прочим, бесплатно брался, из чистого интереса.
– Ну, ты молодец, – похвалил я. – Щедрой души человек. Чего же хотят добрые люди?
– Предупредить хотят, – объявил группенфюрер Б. – Чтобы ты больше не лез в это дело. Чтобы не искал то, чего не надо. Тогда все будет хорошо. Понял, Лаптев?
– Не понял, – честно ответил я. – Твои гуманисты, похоже, в детстве сказок перечитались. Не ходи туда, не знаю куда. Не приноси то, не знаю что. А попроще нельзя?
– Можно и попроще, – согласился Булкин. – Тебе ведено передать, чтобы ты бросил поиски крайнего мужика с фотографии…
– Мужика по фамилии… – Я сделал вид, что припоминаю, и понадеялся на разговорчивость группен-фюрера. Однако ему, как видно, эти таинственные добряки отцедили информации ровно столько, сколько необходимо.
– Не знаю я никакой фамилии, – недовольно буркнул гость. – Сказали, что крайнего и с фотографии. Все. Передали, что сами его найдут и чтобы ты, гэбэшный придурок, не мешался под ногами.
– Так прямо и сказали гэбэшный придурок? – уточнил я.
– Примерно так, – ухмыльнулся Булкин. – Что гэбэшный – помню точно. А что придурок – это я уж сам додумался.
– Молодец, – снова поощрил я группенфюрера. – Теперь спрячь свой пистолетик. Сам же сказал: добрые люди не велели меня трогать. Ты предупредил? Предупредил. Я понял. Мужика искать не буду, под ногами мешаться тоже не буду. Ты сделал свое дело, иди за командировочными…
Щедрой души Булкин пистолет свой не спрятал. Наоборот – он, кажется, всерьез изготовился к стрельбе, деловито поводя глушителем в разные стороны и, очевидно, выбирая лучшее место, куда пальнуть. Лично мне все места было одинаково жалко.
– Ты дотошный, Лаптев, – проговорил этот стрелок-любитель. – Я таких знаю. Еще когда ты у нас в «Цветочном» свой шмон наводил, я твою натуру вычислил. Хрен ты откажешься. Добрых людей ты можешь обмануть, но меня, Мишу Булкина, – уже нет. Я уйду, а ты начихаешь на предупреждение? Так, выходит?
Я промолчал.
– Та-ак, – ответил сам себе группенфюрер. – Придется мне все-таки добрым людям помочь. Бескорыстно помочь, Лаптев! Чувствуешь момент?
– Но тебе же не велели… – осторожно начал я. Я уже успел привыкнуть к мысли, что убивать меня сейчас не будут.
– Правильно, – с акульей своей ухмылкой перебил Булкин. – Запрет – значит запрет. Но насмерть я тебя и не буду. Умереть не умрешь, зато помучаешься. Мелочь, но мне приятно. И добрым людям, я смекаю, выйдет сплошная польза. Если у тебя, Лаптев, будет пуля в руке, пуля в ноге, пуля где-нибудь еще… – группенфюрер плотоядно захихикал, – то тебе уж не до поисков будет. Очень-очень долго.