– Здесь вопросы задаю я, – сказал я, свирепо играя желваками. Когда-то, очень давно, я отрепетировал перед зеркалом и такое вот выражение лица. Точнее, уже рожи. Специально для таких фруктов, как группенфюрер Миша Булкин. – Итак, кто тебя нанял? Как их звали, как они выглядели, где с тобой встречались? И все подробности переговоров. Я жду.
Группенфюрер сдался. Кряхтя и ругаясь, он выложил все, что знал, за восемь с половиной минут. Жаль только, знал он очень мало. Видимо, добрые люди не исключали возможности пленения своего посланца и подстраховались. Полезной информации у Булкина оказалось с гулькин носик. Кроме того, что он и так мне передал открытым текстом, – почти ничего. С ним, с Булкиным, встречался только один человек. Сперва он позвонил по телефону родительской квартиры в Смирновском переулке, где группенфюрер отдыхал после зоны, попивая истинно арийское пиво «Хайникен». А потом уж состоялась встреча. В «Детском мире», рядом с секцией, в которой когда-то продавались игрушечные автомобильчики, а теперь – самые настоящие «вольво», «тойоты» и «мерседесы». Булкин попробовал было описать посланца добрых людей, но неожиданно затруднился. С натугой он еще мог вспомнить рост (примерно с меня) и одежду (фирменная джинсовая куртка, адидасовские штаны, белые кроссовки), но вот лицо начисто выпало из булкинской памяти. Подстегиваемый моими новыми угрозами группенфюрер целую минуту кривил физиономию в напряженном раздумье, однако так больше ничего добавить к своему описанию не мог. Даже цвет волос. Словно бы вместо лица у булкинского собеседника было пустое место. «Хоть одна особая примета? – напрасно допытывался я. – Родинка? Шрам? Зубы растут неправильно?» Группенфюрер, сам в избытке обладающий многими особыми приметами, явно застопорился. Глухо. Никаких особых и неособых примет. Хоть тресни. Едва ли Булкин сейчас врал, скорее всего, он говорил правду. И эта правда была мне не по душе. В Москве есть всего две организации, которые готовят людей без особых примет. В одной работаю я сам. Вторая – Стекляшка на Рязанском проспекте. И что характерно: дикие выходцы из Стекляшки наверняка тоже не забыли этого искусства.
Поняв, что больше ничего из группенфюрера не вытянешь при всем желании, я ослабил свой натиск. Вовремя: незапертая дверь номера распахнулась, и возникла троица дюжих оперов, ведомых Юлием. Кажется, эту троицу он тоже сумел загипнотизировать своими бесцеремонными манерами Большого Милицейского Начальника. В этой компании мой напарничек весьма походил на деловитую приземистую таксу, выведшую на прогулку трех здоровенных сенбернаров.