– Вот, забирайте голубчика, – приказал Юлий, указывая жестом своего тезки Цезаря на мрачного Булкина. – Задержали его в нашем номере. Он… – В этом месте фразы мой напарничек вдруг сообразил, что так и не выяснил состава преступления захваченного пленного. Такая уж у него простая МУРовская манера: сперва оглоушить человека ананасом по башке, а потом уж разбираться, что он такого сделал. Правда, подумал я, сегодня такая милицейская манера меня спасла. Если бы Юлий стал по всем правилам разбираться да присматриваться, группенфюрер успел бы во мне наделать множество дырок. Бррр.
– Он ворвался в номер, хулиганил, перевернул тут все вверх дном, – пришел я на помощь Юлию. – И при нем оказался пистолет.
Юлий торжественно достал из кармана трофейный пистолет и вручил его операм. Самодельный глушитель, заметим, он тихо присвоил. И я уже догадывался, что он скажет мне потом в оправдание собственного мелкого мародерства. Мол, некоторые экземпляры хранить в вещдоках – места не хватает, а в лом отправить – рука не поднимается. Знаем, слыхали.
Троица милицейских сенбернаров освободила группенфюрера от наручников Юлия, надела Булкину браслеты из собственных запасов и дисциплинированно покинула номер. Толстый сержант, который сумел управиться за пятнадцать минут и теперь терся в коридоре, осторожно заглянул на прощание в нашу дверь. Он преданно посмотрел на Юлия, козырнул и испарился.
Напарничек защелкнул, наконец, дверной замок, расправил плечи и с живейшим любопытством проговорил:
– А вот теперь я жду подробностей. Напарники мы с вами или кто?
– Напарники-напарники, – согласился я. – Какие уж тут секреты.
И я поведал Юлию во всех подробностях историю моих встреч с группенфюрером Булкиным – в хозяйстве «Цветочное» и уже здесь, в номере гостиницы «Братислава» восемь месяцев спустя. Юлий особенно заинтересовался фактом появления на нашем горизонте добрых людей, выпросил у меня фотографию из лебедевской квартиры и долго изучал полусмазанный лик Валентина Лебедева, крайнего мужика с фото. О моих последних разысканиях, включая беседу с мадам Поляковой, я еще не рассказывал напарничку. Приберег на сладкое. Было у меня подозрение, что маленькая головка Юлия все-таки не сможет за один раз переварить столько информации.
– Прямо какой-то Граф Монте-Кристо, – с удовольствием пробормотал напарничек. – Здорово! Нам чинят препятствия, а мы – вперед и вперед. Между прочим, – он хитро уставился на меня, – добрые люди – это случайно не ваши коллеги? Уж больно почерк похож…
Так я и думал! В Юлии сказался-таки сотрудник МУРа. Для человека с Петровки наша Контора на Лубянке – прямо-таки рассадник провокаторов. Я правильно сделал, что не поделился с напарничком нелепой историей с телефонограммой и мифическим Нагелем-Лаптевым. Иначе он бы наверняка укрепился в уверенности, что наша Контора перешла на самообслуживание. Сами шпионим друг за другом, сами друг друга и ловим. Безотходное производство, новейшая технология. Не могу сказать, что данная точка зрения – совсем уж идиотская, однако мне надо давать отпор клеветнику.