Я медленно свернул потанинское письмо, положил его обратно в конверт, а конверт – обратно в бардачок. Туда же я, подумав, отправил свой «Макаров» вместе с запасной обоймой. Такой же, из которого… Ладно. О мертвых – хорошо либо ничего. Извини, Потанчик. Сейчас меня беспокоят уже живые…
Мотор, чувствуя мое настроение, завелся сразу, и я поехал. Маршрут мой был коротким – можно было воспользоваться метро. Но я уже был за рулем, а коней на переправе не меняют. Доедем так.
Центр города сегодня был тих и спокоен: ни тебе пикетов, ни демонстраций, да и обычных пробок, возникающих нипочему, мне не попалось. Я ехал и думал. Мысли мои были длинными, путаными, крутились они вокруг одних и тех же фактов, но мне все никак не удавалось преодолеть путаницу и связать факты воедино.
Итак, добрым людям, черт бы их побрал, нужен Лебедев.
Лебедев работал с Курчатовым.
Курчатов возглавлял Атомный проект.
Но дальше-то, дальше что? Проект тот давно быльем порос. Курчатов уже в могиле тридцать с лишним лет. Сталина, Берии, Хрущева вместе с его партийным окружением – тоже нет. Что же нужно добрым людям? Старые кости?
Возможно, ответ мне мог бы дать один человек. Валентин Лебедев.
Но чтобы получить ответ, надо хотя бы сформулировать вопрос…
Я припарковал «жигуль» в неположенном месте недалеко от Пашкова дома и извилистым путем пробрался в читальный зал для научных работников – самый неудобный, неопрятный из-за постоянного непрекращающегося ремонта. Из-за того же ремонта библиотека сократила число счастливцев, допущенных к ее фондам, но я-то знал: меня обслужат вне очереди. С тех пор как Ленинка приобрела новую аббревиатуру и превратилась в РГБ, я стал считать ее ведомством, созвучным нашему. А где созвучие – там и родство.
Самое любопытное, что к аргументам моим прислушались, и я, показав минбезовское удостоверение, сразу получил то, что хотел. Стопу книг, посвященных жизни и творчеству И.В. Курчатова.
– Только поаккуратнее, – предупредила востроносая библиотекарша, косясь на высокую горку томов.
– Ну что вы, – галантно проговорил я и тут же чуть не уронил верхнюю книжицу, которая спланировала на стойку, прямо под востренький носик библиотекарши.
Спланировав, книга раскрылась на середине, и я с ходу обнаружил явное нарушение библиотечных правил.
– Имейте в виду, – быстро проговорил я. – Подчеркивания – не моя вина, это уже кто-то постарался до меня…
Тут до меня дошло, что за фразу подчеркнул неизвестный мне читатель. «За все время существования Атомного проекта сам Сталин только раз вмешался в дела Берии»… Слова «только раз вмешался» были подчеркнуты дважды, а рядом красовалось сразу два жирных восклицательных знака. Я жадно проглядел остальной текст на странице, надеясь узнать о подробностях вмешательства. Но подробностей не было. Не было в принципе. То ли автора книжки эта тема не заинтересовала, то ли он просто ничего об этом эпизоде не знал.