Константин Устинович с радостью увидел, как побагровевший Федорчук вскочил со своего стула, словно бы подброшенный вверх крепким пинком под зад, и, держа в руках веер мятых листков, испуганно зачастил:
– Сегодня в 17.05 в Приемную ЦК КПСС позвонил неизвестный и стал угрожать терактом, если, как он выразился, руководство партии и правительства не прекратит в стране этот бардак. Вверенный мне Комитет государственной безопасности, его Пятое и Девятое управления сейчас пытаются установить личность звонившего. В связи с чрезвычайными обстоятельствами к поискам подключены войска специализированного назначения в составе Первого Главного Управления, а именно группа Б, группа «Каскад» и группа «Зенит». На восемнадцать часов тридцать минут новыми данными по этому делу мы, к сожалению, не располагаем.
Секунд на двадцать воцарилась тишина, а затем чей-то голос из угла (кажется, Катушева) осторожно поинтересовался:
– «Каскад» – это те парни, которые дворец Амина брали?
– Так точно, – покорно отрапортовал Федорчук. После этих слов в кабинете возник легкий шумок.
Андропову вновь пришлось сердито постучать по крышке стола.
– Не отвлекайтесь, товарищи, – чуть повысив голос, произнес он, бросая не самый теплый взгляд на задавшего неуместный вопрос. – Председателю Комитета госбезопасности лучше знать, какие подразделения подключать к этому делу. Если нужен «Каскад» – значит, так тому и быть. Правильно, товарищ Федорчук?
– Так точно, – деревянным голосом ответил багровый председатель КГБ. Он машинально то сминал, то аккуратно расправлял злополучные листки бумаги, которые держал в руках. Со стороны можно было подумать, что Федорчуку не терпится в туалет.
– Мне кажется, товарищи, – сурово заметил Андропов, укоризненно поглядывая в угол, куда забился, кажется, Катушев, – что не все из присутствующих осознают серьезность угрозы. Я попросил бы товарища Федорчука разъяснить одно из слов, упомянутое в его сообщении о телефонном звонке в Приемную ЦК…
Председатель КГБ растерянно посмотрел на Андропова, расправил один из нервно смятых листков и сказал:
– Вы имеете в виду слово бардак, Юрий Владимирович? Сотрудники нашего Аналитического управления провели, – Федорчук тревожно приник к бумажке и затем продолжил, – кон-тент-ана-лиз и предполагают, что в бардак неустановленный террорист мог вложить три разных значения. Во-первых, он мог иметь в виду…
В дальнем конце кабинета кто-то не выдержал и полузадушенно хихикнул. Кажется, Пономарев.
Федорчук немедленно сбился и принялся судорожно шарить глазами по спасительной бумажке, отыскивая нужную строчку. Вид у него был самый жалкий.