-- Он всегда переживает, если я с Алтонгирелом ссорюсь, -- говорит капитан. Прекра-а-асно, давай теперь ты ещё себя во всём обвинишь.
К счастью, он не продолжает развивать мысль, хотя на лице всё написано светящимися буквами. В перерыве между двумя пельменями откладываю ложку и беру Азамата за руку, безвольно лежащую на столе. Обхватить не могу, так, сбоку прихватываю, как прищепка.
-- Всё будет хорошо, -- говорю. Это, конечно, ответственное заявление, но я тоже не железная.
Азамат пускает меня к Гонду и сам заходит следом. Бедный парень, похоже, решает, что вот сейчас его казнят.
-- Не волнуйся, -- говорю, -- Эцагану тоже достанется. От меня лично.
В ответ слышу только нервное сглатывание.
Перелом у него закрытый, с небольшим смещением. Мелких осколков нет. В принципе, ничего страшного, он даже не вскрикивает, когда вправляю. Может, конечно, решил перед капитаном продемонстрировать стоицизм, не знаю. Накладываю шину с применением куска какой-то аппаратуры, специально для этой цели найденным на складе. Азамат смотрит как заворожённый. И где они были все эти века...
Напоследок капитан окидывает Гонда грозным взором, и мы выходим. Идём куда-то... точнее, это Азамат идёт, а я за ним следом, не знаю, зачем. Привычка уже, наверное. В неизвестном мне отсеке корабля навстречу нам попадается один из старших в команде, тот, что сидит за столом справа от Алтонгирела.
-- Как будем... -- начинает на муданжском, потом, покосившись на меня, переходит на всеобщий. -- Как будем хоронить?..
-- Кого?! -- рявкаю я, не давая Азамату и слова сказать.
-- Эцагана... -- растерянно отвечает мужик.
-- Когда он лет через семьдесят умрёт от рака прямой кишки в своей постели, это будет не ваша проблема, -- говорю с некоторым нетерпением. Нет, ну можно не верить, что я хороший врач, но не до такой же степени!
Собеседник переводит озадаченный взгляд на капитана.
-- Не суетись, Хранцицик, -- произносит капитан, и я фыркаю совершенно неприличным хохотом прежде, чем успеваю скомандовать себе промолчать. Азамат что-то там продолжает говорить про то, что моего пациента рановато хоронить.
-- Но я же сам его бинтовал, там нет шансов... -- бормочет человек с чудо-именем. Это заставляет меня резко посерьёзнеть.
-- А, так это был ты? А промыть раны или хотя бы кровь остановить тебе в голову не пришло? -- напускаюсь на него. Я, может, тут и в гостях, и маленькая и беззащитная, но когда речь идёт о моём пациенте... голову откушу только так.
-- Естественно, я промыл! -- возмущается он.