Два часа спустя Ковалев стоял у окна и смотрел вслед уходящей женщине. Ей предстояло пройти метров пятьдесят по ровной, выложенной плиткой дорожке к месту, где ее ждала машина и двое здоровенных лбов, которым надлежало доставить ее в место ссылки. Она шла - красиво шла. Спина ровная, прямая. Среди невысоких елочек, которыми была обсажена дорожка, она смотрелась просто исключительно хорошо. Адмирал вздохнул и отвернулся.
- Пап, ты и вправду ее оттуда не выпустишь?
- Ближайшие пару лет - точно, а дальше пускай сама решает. Я ведь не зверь, хотя... Соблазн, конечно, есть.
- Не надо, пап. Она ведь хороший человек, просто ей не повезло...
- Да Бог с ней, мне как-то без разницы. Просто пускай подумает над своим поведением и своей глупостью, а там уже как знает.
Ковалев вздохнул, потрепал дочь по голове и задумчиво пошел в свою комнату. В отличие от дочери он не слушал разговор, не предназначенный для его ушей. Хотя, честно говоря, ему этого очень хотелось...
Планету лихорадило. Пожалуй, это было наиболее точное определение происходящих на ней катаклизмов и, хотя касались они, в общем-то, только людей и не затрагивали ни тектонику, ни океаны, ни атмосферу (ну, атмосферу, возможно, и затрагивали, но совсем чуть-чуть), но человек, особенно западный - скотина, склонная к максимализму, и поэтому любые изменения, происходящие с собой любимым, невольно распространяет и на окружающее его пространство. А когда трясти начинает уже не отдельного индивидуума, а целые страны, народы... Да что там - почти все человечество трясти начало, поэтому нет ничего удивительного в том, что во всех СМИ стоял сплошной вопль о катаклизме, происходящем с планетой. Самое смешное, что планете, в общем-то, наплевать на маленьких существ, подобно блохам на собаке ползающим по ее поверхности, и уж тем более ей наплевать на их вопли - люди ведь тоже не интересуются тем, что вопят тараканы под тапком. Так что Земля продолжала свой вечный путь по орбите, не подозревая даже, что ее, оказывается, лихорадит.
Однако же Ковалев эту лихорадку чувствовал, что называется, всеми фибрами души, и мог гордиться собой - ведь именно он эту лихорадку вызвал, хотя и не считал себя ее причиной[59]. Скорее, все происходящее зрело уже очень давно, и Ковалев лишь столкнул камешек, тем самым активировав лавину, которая, в том или ином виде, все равно рано или поздно сорвалась бы, погребая под собой все живое. Поэтому никаких угрызений совести адмирал не испытывал и с интересом следил за событиями, которые разворачивались в мире вообще и у границ России в частности.