поздоровался с продавцом, выбрал себе несколько приглянувшихся дисков и лениво удалился в переход.
Оттуда доносилась музыка, которую наяривал какой — то уличный оркестр. Фальшиво, но громко. Клим прислушался.
— Халтурщики, — констатировал он.
— Ты не в концертном зале, — заметила Марфа.
— Я не понял: мы качество музыки пришли обсуждать или нашу целевую аудиторию искать? — спросил Илья.
Диана стала озираться по сторонам.
— Что — то целевого контингента — то и не видно.
— Значит, надо искать помойку, — сказал Ахлябин.
Марфа не согласилась:
— Давайте сначала спустимся в переход. В такие холодные дни они часто греются у входа в метро.
Жизнь немедленно подтвердила ее правоту: между жалким оркестриком, состоявшим из барабана, баяна, балалайки, микрофона и усилителя, и стеклянными дверьми, ведущими в метро, в уголке на картонке притулился неопределенного возраста бомж с небольшим черным псом.
— Так, Марфа, — негромко произнес Илья, — интервью с теми ребятами у тебя явно не сложилось, поэтому с этим беседовать буду я.
— С превеликим удовольствием уступаю тебе эту честь, — хихикнула девочка. — Наслаждайся. Может, тебя еще и собака его укусит.
Решение Ильи обрадовало Клима еще больше, чем Марфу. С бродягой он побеседовал бы запросто, однако, увидев возле него собаку, запаниковал: с животными у него были сложные отношения. Теперь он мог успокоиться: зубы черного пса ему не грозили.
— Давай фотографию, — распорядился тем временем Илья, повернувшись к Ди. — Вы, братцы, только не вмешивайтесь. Стойте молча и слушайте.
— Это уж разумеется. — Глаза Марфы ехидно блеснули. — Будем слушать и учиться, как правильно брать интервью.
— Юмор твой, Соколова, неуместен. — Илья, порывшись в кармане, достал несколько монеток и, приблизившись к цели, кинул их в рваную ушанку, которая лежала на картонке.
Бомж бросил на Бородина крайне презрительный взгляд, пес — тоже.
— Здорово, мужик! — по — свойски воскликнул Илья.
Бродяга от неожиданности крякнул и, посмотрев на непрошеного собеседника колючим взглядом, откликнулся на удивление звучным, поставленным баритоном:
— Кому мужик, а кому Валерий Савельич. Так — то.
— А меня Илья зовут, — не растерялся Бородин. — Вот и познакомились.
— Мне без разницы, кто ты. Иди, куда шел.
— Именно к вам и шел, — как ни в чем не бывало улыбнулся Илья.
Бомж, дотоле полулежавший на своей картонке, резко выпрямился, будто изготовившись отразить атаку. Собака, уловив настроение хозяина, тихо зарычала.
— Хороший песик, — сказал Илья.
Нос у «хорошего песика» сморщился: песик продемонстрировал мальчику все свои зубы.