— Вот сюда. На этот раз не пропустите.
Джон замедляет движение и поворачивает на Коммерческую улицу. Вдоль дороги по только что выпавшему снегу протоптана одна цепочка следов. Я киваю на нее:
— Когда идет снег, я сижу у окна и наблюдаю. Следы на снегу напоминают мне карточки из танцевальной студии Артура Мюррея, на которых напечатан порядок выполнения шагов.
— Ты любишь танцевать? — спрашивает он.
— Страстно.
Я не буду рассказывать Джону Тальботу, что я платила моему брату Анджело пять центов, чтобы он потанцевал со мной.
— Когда-нибудь мы сходим на танцы.
— С удовольствием. — Я показываю на свой дом: — Номер сорок пять.
Джон останавливается рядом с домом.
— Подожди. Я помогу, — говорит он. — Мне так неловко, что я не открыл дверь в первый раз.
Хорошие манеры, думаю я, пока он обходит машину и открывает мою дверь. В его волосах запутались снежинки, и это напоминает мне о новогоднем вечере, когда с потолка сыпалось конфетти, а он целовал меня.
— Где ваша шляпа? — интересуюсь я.
— На заднем сиденье.
— Вам бы следовало надеть ее, — замечаю я, прижимая поля шляпы к ушам. Джон открывает дверцу, достает оттуда шляпу и надевает ее. Потом берет меня за руку и провожает к крыльцу.
Какое-то время мы стоим и смотрим друг другу в глаза. Не слишком долго, чтобы начать целоваться, но достаточно, чтобы этого захотеть. Теперь он, узнав меня немного лучше, понимает, что я не та девушка, с которой можно мимоходом познакомиться в ресторане и поцеловать, даже не спрашивая ее позволения. Надеюсь, он не из таких мужчин.
— Хорошо. Спокойной ночи, Лючия, — приподнимает он шляпу.
— Спокойной ночи, Джон, — открываю я входную дверь и, очутившись внутри, перевожу дыхание. Разговор вымотал меня, но это очень приятная усталость. Джон Тальбот не тот мужчина, с которым я чувствую себя уютно. Рядом с ним мне приходится все время быть начеку, потому что я никак не могу понять, что он сделает в следующую минуту.
В прихожей витают знакомые запахи тушеных помидоров и базилика. Я поднимаюсь в свою комнату, чтобы переодеться в брюки и в один из старых папиных свитеров. Мама накормит меня вкусным ужином, а потом я устроюсь у камина с бокалом папиной траппы и буду думать о Джоне Тальботе.
Как только папа закончил строительство комнаты для Роберто и Розмари, то принялся за мамину кухню. Он оклеил кухню обоями в красно-белую полоску и установил новую белую фарфоровую раковину, газовую плиту последней модели с четырьмя горелками и духовкой. Это вдохновило меня на обновление моей комнаты.
Когда я сказала Делмарру, что собираюсь делать ремонт, он повел меня за материалами в «Ди энд Ди билдинг» на Мэдисон-авеню. Там он показал мне бессчетное количество разного вида обоев со всего света: английские от компании «Коулфакс энд Фоулер», французские дизайнера Пьера Фрея, яркие американские от Роуз Каммингс. Мы просмотрели все, но решили вернуться в «Б. Олтман» и заглянуть в отдел «Украшения для дома», где и нашли обои производства Шумахера с желтыми махровыми розами, перекрещенными на небесно-голубом фоне. Делмарр говорит мне, что «Б. Олтман» выиграл заказ на оформление Белого дома для президента и его жены миссис Трумэн.