Тимар два дня и две ночи не слезал с повозки даже поесть, спал он тоже в телеге, хотя и была она очень треской, да Тимар был человек привычный.
На другой день к вечеру Тимар прибыл в Земун, а оттуда ночью помчал в самое ближнее село леветинцского поместья.
Погода стояла ясная, мягкая, хотя был первый день декабря. Тимар велел ехать прямиком к сельской управе, а там распорядился вызвать старосту. Представившись новым арендатором поместья, он поручил старосте объявить крестьянам, что они и на будущий год получат земли исполу. Урожая не было два года, это все равно что земля пролежала под паром, значит, на будущий год быть обильной жатве. Погода благоприятствует, осень затянулась, еще не поздно пахать и сеять, ежели взяться за дело дружно. Так-то оно так, отвечали ему, и с пахотой, глядишь, управились бы, да вот беда: посевного зерна нет и его ни за какие деньги не достать. Крестьяне позажиточнее свои-то земли засеяли с горем пополам, да и то не все, а бедный люд будет целую зиму кукурузным хлебом пробавляться.
Будет и посевное зерно, заверил земледельцев Тимар, об этом он позаботится.
Так он объехал все села, где жили испольщики, и по его наущению крестьяне вышли с плугом на залежные земли и принялись распахивать из края в край огромные угодья, которые, не будь Тимара, лежали бы еще год под паром и не родили бы ничего, кроме сорняков.
Но откуда же взяться посевному зерну? Доставлять по реке из Валахии уже поздно, а поблизости раздобыть неоткуда.
Однако Тимар знал место, где можно было разжиться зерном.
Вечером второго декабря он прибыл в тот самый Плесковац, где ранней осенью его грозились поколотить, и наведался к его преподобию Кириллу Шандоровичу, в свое время прогнавшему его со двора.
- Ба, сын мой, да никак это опять ты? - воскликнул, увидев его, досточтимый священник, столь великий друг и благодетель простого люда, что давным-давно мог бы быть удостоен ордена Железной короны, кабы не его необоримая скромность. - Чего тебе от меня надо? Хлеб, чтобы, покупать собрался? Так ведь я еще два месяца назад тебе сказал - нет у меня хлеба, ничего я тебе не дам. И не вздумай мне байки рассказывать, я все равно ни одному твоему слову не поверю. Имя у тебя греческое, усы у тебя длинные, и вся твоя рожа не внушает никакого доверия.
- На сей раз буду говорить чистую правду, - улыбнулся Тимар.
- Быть того не может! Ваш брат комаромский купец так и норовит нас, простаков, облапошить. То наплетете, будто урожай в ваших краях отменный, чтобы цены на хлеб сбить; то слух пустите, будто бы правительство собирается всех лошадей распродать, а у самих у вас на уме, как бы задешево овес скупить. Вся натура у вас фальшивая.