Марта выбралась из кареты и бросилась бежать. У ступенек собора она опустилась на колени, с мольбой посмотрела на распятие:
— Великий Боже, сделай так, чтоб все было хорошо. Помоги нам, Господи! Мы так любим друг друга… И не сердись на Карла, Господи! Он тут что-то опять придумал, Господи! Он дерзок, он часто готов спорить с тобой, но ведь ты, Господи, старше, ты мудрее, ты должен уступить… Уступи, Господи! Ты уже столько терпел. Ну потерпи еще немного!..
— Итак, господа, — провозгласил судья, — наше заседание подходит к концу… Соединить супругов не удалось, да и тщетно было на это надеяться. Если за двадцать лет столь уважаемые люди не могли найти путь к примирению, глупо было бы верить, что это произойдет в последнюю минуту. Что ж, начнем процедуру развода. Господин барон, госпожа баронесса, прошу подойти ко мне и ознакомиться с разводными письмами…
Барон и баронесса подошли к столу, взяли в руки подготовленные документы, стали читать вслух:
— «Я Карл фон Мюнхгаузен, будучи в здравом рассудке и ясной памяти, добровольно разрываю брачные узы с Якобиной фон Мюнхгаузен и объявляю ее свободной».
— «Я, Якобина фон Мюнхгаузен, урожденная фон Дуттен, будучи в здравом рассудке и ясной памяти, добровольно разрываю брачные узы с Карлом фон Мюнхгаузеном и объявляю его свободным».
— Скрепите эти документы своими подписями! Поставьте число! — скомандовал судья. — Теперь передайте эти письма друг другу!
Не скрывая неприязни, баронесса протянула Мюнхгаузену свое письмо, взяла у него такой же лист и передал его своему адвокату Рамкопфу.
Пастор поднялся со своего места и провозгласил:
— Именем святой духовной консистории объявляю вас свободными…
Он начал торжественно поднимать руку, и вдруг раздался истошный вопль Рамкопфа: — Остановитесь! Пастор замер с протянутой рукой.
— Остановитесь! — кричал Рамкопф, размахивая листом бумаги. — Наш суд превращен в постыдный фарс! Господин судья, прочтите внимательно письмо барона Мюнхгаузена…
Судья взял письмо:
— «Я, Карл фон Мюнхгаузен…»
— Дату! Читайте дату!
— «Тысяча семьсот семьдесят шестой год, тридцать второе мая…»
В зале раздался шум, недоуменные возгласы.
— Барон, — сказал судья, — вы ошиблись… такого числа не бывает.
— Бывает! — сказал Мюнхгаузен и торжествующе посмотрел в зал.
— Но если вчера было тридцать первое мая, то сегодня какое?
— Тридцать второе! — провозгласил ликующий Мюнхгаузен.
Шум в зале суда усилился, часть публики вскочила со своих мест.
— Господа! — воскликнул Мюнхгаузен. — Сейчас я вам все объясню… Этот день — мое открытие! Мой подарок родному городу!