— Да, господин барон! — крикнул Томас с городской стены. — Вот этот сухой, проверенный!
Он швырнул бочонок с порохом. Мюнхгаузен ловко поймал его. Передал артиллерийскому офицеру.
— Прощайте, господа! — гордо и весело произнес Мюнхгаузен. И трио музыкантов вдохновенно вышло на самую проникновенную часть мелодии. — Сейчас я улечу. И мы вряд ли увидимся. Когда я вернусь, вас уже не будет. На земле и на небе время летит неодинаково. Там — мгновение, здесь — века. Впрочем, долго объяснять…
Бургомистр быстро отвел герцога в глубь ложи:
— Так. Положение серьезное, ваше величество, сейчас он рванет так, что не только пушка, крепость может не выдержать…
— Предлагаете построить новую крепость? — спросил герцог.
— Ваше величество, — заволновался бургомистр, — я хорошо знаю этого человека. Сейчас будет такое, что мы все взлетим на воздух!
— Что, и я тоже? — удивился герцог.
— Я и говорю — все.
— Зажечь фитиль! — скомандовал Мюнхгаузен.
К пушке приблизился солдат с зажженным фитилем.
— А потом она его разлюбит? — спросил зритель в цилиндре.
— Если вы знаете дальше, так не рассказывайте, — недовольно ответила сидящая рядом дама.
В ложе герцога возникла паника. Туда прибежал судебный секретарь и тотчас убежал назад. Феофил обернулся к матери:
— Я уже ничего не понимаю. Так это он или не он? Ударила барабанная дробь.
— Остановитесь, барон! — громко произнес судья, получив в руки депешу от секретаря. — Высочайшим повелением, в связи с благополучным завершением судебного эксперимента, приказано считать подсудимого бароном Карлом Фридрихом Иеронимом фон Мюнхгаузеном!
Раздались аплодисменты и приветственные возгласы. Рамкопф стукнул себя по лбу:
— Господи, как мы сами-то не догадались!
Баронесса рванулась из ложи, мучительно вглядываясь в лицо Мюнхгаузена:
— Это он! Карл, я узнаю тебя! Фео! Что ты стоишь? Разве не видишь? Это твой отец!
— Па-па! — хрипло закричал Феофил с глазами, полными слез, и бросился на шею Мюнхгаузену.
Дирижер взмахнул палочкой. Грянул стремительный праздничный галоп.
Кто-то кого-то целовал, кто-то кричал что-то восторженное. Марту оттеснили какие-то громогласные ликующие горожане.
Мюнхгаузен потерял ее в этой взбесившейся толпе жителей Ганновера, хотел что-то сказать, но ему не дали. Рамкопф подхватил его под руку:
— Поздравляю вас, барон!
Мюнхгаузен взглянул себе под ноги: на земле судорожно отбивал земные поклоны пастор:
— Господи, спасибо! Ты совершил чудо! Господи, спасибо…
Нахлынувшая толпа закружила его, и он попал в руки бургомистра, который его неожиданно и крепко поцеловал: