Вмешался Татищев:
— Ты опять за свое, что Расстрига был царевичем.
— То не мне рассудить, а вам московские бояре. Я со своей дочерью ему не набивался, это вы, московские бояре, торопили меня со свадьбой. Вы прислали к нам посольство сватать мою дочь за вашего царя. Вы нас уверяли, что он и есть прирожденный государь. Вы обманули нас, а не мы вас!
Татищев пригрозил:
— Ты не очень-то разговаривай! Ты перед нами на расспросе, а не мы перед тобой!
Мнишек был искусен в словесной перебранке. Не сдавался.
— Мы пришли к вам, как к друзьям, а вы поступили, как не поступают разбойники. Сколько теперь в Польше вдов и сирот? Денно и нощно будут они взвывать к отмщению. Вы положили меч меж польским королевством и Московией. Есть Бог на небесах, он все видит. Он праведен и ревнив. Он не оставит без наказания убийц и взыщет на вас и на детях ваших.
Мстиславский погрозил пальцем.
— Не об том ты речь заводишь, не для того ты позван, чтобы тут пустые речи говорить. Мы с тебя хотим взыскать все, что твой зять пересылал тебе и твоей дщери. Сколь передано жемчугу, камней и всякого узорочья, сколь потрачено на тебя, — все возвернешь! А еще дашь слово и крестное целование, что дщерь твоя и никто из ее рода не станет претендовать на царство, и вы с дщерью будуте стараться примирить с нами короля. Или положишь на сем крестоцелование, или остаться тебе навеки в заточении.
Оробел бы Мнишек, по нраву своему взмолился бы перед русскими боярами, да умел увидеть, что ничего у них не вымолить. Со смешком отвечал:
— Знать бы, вашим милостям, бояре: каждый может отдать только то, что у него есть, а чего нету, как отдать? Где жемчуга, где камни, где узорочье? Все это вы уже отняли у моей дочери, прихватили и то, что имелось у ее боярынь и прислуги. Осталась она в ночном платье, а по вашему в одной срачице. Я и польские гости знаем, что отнятые у нас драгоценности и платья не в казну пошли, а оказались на боярских женах.
— Ты еще смеешь нас упрекать! — вскричал Татищев и, поднявшись с лавки, замахнулся на Мнишка.
— Остудись! — остановил его Мстиславский. — Посидит бобр на хлебе и воде, вспомнит, что еще не вернул в казну. На то тебе наш боярский приговор, Мнишек: ты остаешься здесь, пока мы не узнаем, как можно будет сойтись с королем, а ты уплатишь, что тебе передано из царской казны.
4
Перед Шаховским и его спутниками — город Путивль. Но не поспешал воевода в свой город. Остановился в лесочке. Расседлали коней, пустили на свежую траву. И самим нашлось, что поснедать. Костер не развели, чтобы не привлечь внимания городской стражи.