Леваш представил остальных лесорубов, Мих – весчан, зубоскал назвался сам. За такое дело тут же выпили, благо бутыль была не одна: покуда телеги разгружались в городе, Цыка успел сбегать на йожыгский рынок и прикупить чего надо. Мих с Колаем прикрывали – точнее, Мих прикрывал, работая за обоих, а Колай причитал, что «вот заметят и всыплют всем троим!». Не заметили, и теперь Рыскин отчим, гордо выпятив грудь, хвастался, с каким трудом было добыто ими (изо всех сил намекая – по большей части им) это вино. Одновесчане только посмеивались.
– А я сегодня нашего мольца видел! – неожиданно вспомнил Цыка. – Страшный стал, зарос весь, я его еле узнал. Стоял на пароме у пристани, вокруг толпа, как на ярмарке. Повез, видать, саврянам свои проповеди.
Батраки гнусно захихикали, радуясь, будто кринку закваски соседу в сортир подлили.
– Так им и надо!
Объяснили лесорубам, в чем соль, те тоже посмеялись. Пару лучин Мих с Левашом наперебой вспоминали молодость, потом разговор потихоньку увял. Поговорить было о чем, но лучше б послушать – устали. Прочие костры один за другим превращались из желтых лепестков в алые пятнышки, народ засыпал. Ярко горели только сторожевые, по краям и у воды. Хольгин Пуп, травянистый остров ближе к ринтарскому берегу, казался мохнатой великаньей шапкой, оброненной в реку.
– Эх, – вздохнул лесоруб, – сказочницу бы сюда.
– Угу, – поддакнул Мих. – Эх, была у нас на хуторе одна девчонка, так соловьем разливалась, что до вторых петухов с открытыми ртами сидели!
– О, к нам пару недель назад прибилась такая же! – оживился Леваш. – Бойкая, что синичка, худенькая, зеленоглазая….
– Прям как наша, – удивленно заметил Цыка.
– Как же ее звали-то? – принялся натужно вспоминать лесоруб. – Что-то звонкое, звучное…
– Рыска?
– Точно, Рыска!
– Да ты что?! – Батраки придвинулись поближе, сгорая от любопытства: как это их тихоню Рысочку угораздило заделаться бродячей сказительницей?!
– С ней еще два мужика было, – продолжал Леваш, – один ничего такой, рубаха-парень, хоть и жуликоват с рожи, а другой саврянин…
– Не, – разочарованно перебил Цыка. – Это не наша. Наша Рыска нипочем бы с белокосым не спуталась.
* * *
– Ой, Альк, что это? – Дорога шла в гору; шла долго и упорно, последнюю лучину коров вели под уздцы, и Рыска уже так устала, что по сторонам почти не смотрела. А сейчас вдруг подняла голову и увидела: на вершине холма, куда они так стремились, торчал из леса серый клык башни.
– Развалины замка, – равнодушно ответил саврянин, перешагивая через обломок валуна. Дорога была неважной, наполовину заросшей, но еще вполне проходимой. На объезд больше бы потратили.