Саврянин, не ответив, крепче прижал ее к себе. Он тоже дрожал, но усталость оказалась сильнее холода и разума.
После непонятно скольких щепок муторного, ознобного полузабытья неожиданно стало чуть-чуть теплее. И еще чуть-чуть. Холод постепенно сменился прохладой, потом теплом и даже слабым жаром, будто под пуховым, хорошенько подоткнутым одеялом. Дрожь утихла, Рыска даже начала распрямляться, и хватка Алька ослабла. «Все-таки замерзли, – подумала девушка, скатываясь в сон, словно по ледяной горке: ни за что уже не зацепиться, как ни старайся. – Говорят же, что перед…»
Но ей было уже все равно.
* * *
Казалось бы – сколько там той Рыбки! Паром всего лучину идет. Правда, по прямой, и движет его колесо с впряженным волом, а то и двумя.
Вскоре молец понял, почему савряне так почитают святого Трачнила. Стоило остановиться перевести дух, как река сносила бревно вниз и оттягивала к середине. Потом стемнело и вообще стало непонятно, где чей берег, – пока пророк, молитвенно сложив руки и закрыв глаза, взывал к отвлекшейся, видимо, Хольге, бревно успело крутануться на месте. А то и не раз.
Туго приходилось не только посланнику Богини – мимо, никем не управляемый, проплыл плот, на котором, связанные спиной к спине собственными отрезанными косами, сидели трое саврян. Пророк попытался обратиться к ним с проповедью о покаянии (ведь хороших людей Хольга так не накажет!), но получил на редкость богохульный ответ и оставил грешников Сашию. Времени осталось мало, надо успеть спасти тех, кто сам этого хочет.
Когда на реку окончательно легла тьма, а на веру мольца – тень сомнения, впереди внезапно забрезжил огонь костра и надежды. Пророк с новыми силами ухватился за верный посох, и спустя пару лучин онемевшие ноги наконец уткнулись в дно. Оно оказалось пологим, до сухой земли оставалось шагов тридцать. Молец попытался встать и кувыркнулся с бревна, тут же уплывшего в сторону.
– Кто здесь?! – На шум из темноты вынырнул караульный с факелом. Вначале потрясенно попятился, увидев лохматое чудище, выбирающееся из воды, потом узнал ползущего на четвереньках пророка и разочарованно сплюнул:
– Опять ты!
– Хольга привела меня на эту землю, – важно ответствовал молец, опираясь на посох и наконец поднимаясь. – Значит, я ей здесь зачем-то понадобился!
– А нам ты на бычий корень не нужен! Проваливай отсюда, нечего людей своим бредом смущать!
Услышав разговор, к берегу подошли еще двое тсецов.
– С кем это ты тут? О, знакомая борода! – Пожилой вояка был настроен более добродушно: его мать всегда подкармливала нищих и убогих, «дабы Хольга не ниспослала нам такой же судьбы». Сам тсец в это не верил, но привык относиться к вечно толкущимся у крыльца блаженным со снисходительным сочувствием. – Ну, какие там вести от Богини? Скоро она, Лучезарная, нас осияет?