— Какой-то древний хлам, — пробормотал вызванный Симоной сантехник. Из лопнувших труб сочилась вода. В окна, которые Симона когда-нибудь обязательно вымоет (правда, не сейчас), падал свет.
Из земли уже проклюнулись ростки нарциссов, а за ними должны подоспеть и подснежники.
— Старый ржавый мусор! — Лежа на полу, сантехник покачал головой.
Симона сидела за столом и курила. Она молчала.
— Пол надо вскрывать. Придется звать столяров. И еще маляра — все надо красить заново.
Когда Симона позвонила Исаку, тот едва нашел время для разговора: он сказал, что сам приехать не может, у него полно дел в университете. Он был в Лунде, а Роза тоже очень занята, потому что у Лауры проблемы в школе. Лауре не хотелось вставать по утрам и в школу идти тоже не хотелось. Тринадцать лет! «Депрессия», — сказал школьный психолог. «Лично я, — заявил Исак, — просто пристрелил бы всех этих школьных психологов». Однако Роза ответила, что ему лучше заняться своей университетской работой, а воспитание ребенка предоставить ей. Наверное, она права. Не будет ли Симона так любезна сделать все самостоятельно, а потом пусть вышлет ему счет. И заодно заплатит за электричество и телефон. Он переведет ей деньги.
Лежа на полу, водопроводчик шмыгнул носом и сказал:
— Если бы только вода разорвала трубы! Плохо, конечно, но это лишь полбеды. Вы уж поверьте! Тут все уже давно сгнило! Готов поспорить, что перекрытия надо менять целиком. — Он встал на колени. — Это дорого обойдется… работенка — не дай Бог… сами виноваты… но уж у профессора-то наверняка найдутся деньжата. — Водопроводчик ухмыльнулся. Две пачки сигарет ежедневно в течение пятидесяти лет покрыли его зубы желтым налетом. Через год он уйдет на пенсию и уедет на север.
На Хаммарсё его считали хорошим человеком.
Погасив сигарету, Симона улыбнулась. Она решила, что когда расцветут подснежники — а здесь, на лужайке перед домом, их бывает целое море, — то она нарвет огромный букет и поставит его у себя дома в вазу. Здесь их все равно никто не хватится.
* * *
Симона вытерла воду на кухне, в ванной и комнате для стирки; хотя убираться смысла не было (ведь теперь дом продадут или полностью отремонтируют), она взяла мешок для мусора и прошлась по комнатам, выкидывая все, что посчитала ненужным, — начиная с дохлой мыши из-под раковины и заканчивая старым детским рисунком на сушилке. Симона попыталась было прочитать надпись на рисунке, но выцветшие чернила невозможно было разобрать. Водопроводчик залатал трубы, а столяр оторвал несколько досок на полу и заглянул внутрь. По его лицу было ясно, что там лишь гниль и плесень. Он сказал, что на ремонт уйдет уйма времени и денег.