* * *
Лаура прикрыла за собой дверь террасы. Она решила сбегать короткой дорогой к морю и выкупаться. На плече у нее висела большая синяя сумка, а в ней — то, что нужно для купания. Бикини, полотенце, кассетный магнитофон, журналы, чипсы, шипучка, шоколад, тянучки — все это она покупала на собственные деньги и прятала от Розы. Роза говорит, что в неделю можно съесть лишь полпакетика чипсов и одну-единственную плитку шоколада, и то по пятницам или субботам, и никогда, ни при каких обстоятельствах по средам, к примеру. Прямо перед домом под деревом трепыхалась птица. Она махала крылышками, но взлететь ей не удавалось. Она не пищала, не плакала, не пела — Лаура не знала, какие еще звуки могут издавать птицы, у которых не получается взлететь. Во всяком случае, эта птица молчала. Из ее клюва не вырывалось ни звука. Птица не унималась: отчаянно напрягаясь, она махала крыльями, а потом затихала и вновь собиралась с силами. И так раз за разом. Лаура пожалела, что вообще заметила эту птицу. Она же шла купаться, впереди был целый день — светлый и безоблачный, и вот, пожалуйста: умирающая птица, которой больно и которая мучается. Теперь Лауре придется ей помочь. Конечно, она могла бы просто пройти мимо, оставив птицу махать крыльями и убеждая себя в том, что скоро выкинет ее из головы. Скорей всего, через некоторое время она забудет о птице, но неприятный осадок все равно останется. Что-нибудь да напомнит ей — может, лебеди над морем, камень у кромки воды, песня, льющаяся из магнитофончика. Лаура посмотрела на птицу. Она посмотрела на птицу, которая стала ее головной болью. Мерзкая птица! Проклятая птица! Все так хорошо начиналось, а теперь эта проклятая пичуга требовала, чтобы Лаура каким-то образом положила конец ее страданиям. Нужно убить ее, обычно именно так поступают с птицами, которые не могут взлететь и лежат на земле, судорожно махая крыльями, а потом затихают, чтобы через пару секунд вновь начать трепыхаться! Лаура коснулась птицы ногой, та вздрогнула, а вместе с ней и Лаура. Усевшись на землю, Лаура погладила пальцем маленькое тельце и почувствовала, как к горлу подступает комок. Она словно провела пальцем по кусочку мха. Я должна убить тебя, проклятая птица, должна, ты все равно не взлетишь. Она продолжала гладить птицу. Она может раздавить ее ногой, но тогда нога будет чувствовать птичье тело весь день или даже всю жизнь. Она может встать, закрыть глаза и с размаху ударить сумкой, но тогда на сумке останутся кровь, перья и птичьи внутренности и сумку придется выкинуть. Пока она сидела в раздумьях, к ней подошел Исак. Иногда он выходил прогуляться — просто обходил дом и возвращался в кабинет. У него была роль в спектакле, и, когда он вот так принимался нарезать круги вокруг дома, это означало, что он повторяет про себя реплики. У него никогда не получалось выучить их как следует. Он то и дело подглядывал в текст пьесы, который держал в руках. Исаку все по плечу, у него прекрасная память, он запоминает даже сложные стихотворения про водоворот тьмы, которых никто, кроме него, не понимает, однако реплики пьесы ему не по силам. Увидев Лауру с птицей, Исак остановился.