- Вот как? - удивилась Драшкович, и Оверстейген кивнул в ответ. - Ну что же, капитан, как вы знаете, по традициям Флота мы стараемся выполнять персональные запросы командиров кораблей всегда, когда это возможно. Могу ли я предположить, что у вас есть причина полагать, что этот офицер, которого вы имеете в виду, свободен для назначения на ваш корабль?
- Так и есть, мэм.
- И кто бы это был?
- Лейтенант Бетти Гёр, - ответил Оверстейген, и Драшкович нахмурилась снова, на этот раз более мрачно, так это имя пробудило в ней неясную тревогу. - Ей немного не повезло, - продолжил капитан. - Она сама начала как тактик, потом перешла в разведку, чтобы пополнить своё резюме. На момент прекращения военных действий она отвечала за контакты нашей разведки с Эревонским Флотом.
- Гёр, - повторила Драшкович, и её глаза внезапно сузились. - Это случайно не та лейтенант Гёр, что написала ту статью о методиках допроса для "Вестника"?
- Действительно, та самая, - признал Оверстейген, и Драшкович нахмурилась ещё сильнее. Она не помнила деталей статьи, но основное она запомнила чётко, учитывая шумиху поднявшуюся в определённых кругах.
- Я не уверена, что назначение на политически чувствительную позицию офицера, который публично поддержал использование пыток в качестве метода получения информации, будет хорошим шагом, - возразила она через мгновение с отчётливыми нотками льда в голосе.
- На самом деле, адмирал, лейтенант Гёр, никогда не призывала к использованию физического воздействия, - вежливо поправил ей Оверстейген. - Она всего лишь написала, что распространение программ кондиционирования военного персонала на устойчивость к традиционным медикаментозным методам допроса существенно ограничило возможности разведчиков по добыванию информации. Она рассмотрела пытку, как одно из возможных решений проблемы, и отметила, что в определённых условиях она может быть довольно эффективна. Однако она также подчеркнула, что в большинстве случаев пытка проявляет свою печально знаменитую ненадёжность, не говоря уже о её морально предосудительной природе, и продолжила в изрядных подробностях обсуждать другие доступные допрашивающим средства. Её формулировка своих мыслей возможно была немного неудачной, поскольку некие случайные читатели не поняли, что она анализировала и отвергала определенные методики, а не рекомендовала их. Однако протесты и истерия, вызванные её статьёй, по моему мнению, были вызваны исключительно тем, что её цели и аргументы были неправильно истолкованы.
Драшкович жестко на него посмотрела. Он мог быть и прав, подумала она, признавая, что сама лично не читала эту статью. Но что бы эта лейтенант Гёр, не имела в виду на самом деле, "протесты и истерия", о которых только что упомянул Оверстейген, были… ожесточёнными. Идея, что лейтенант предлагает использование пыток офицерами Её Величества, что было прямым нарушением, по меньшей мере дюжины межзвёздных соглашений, подписанных Звёздным Королевством, поразила газетчиков словно лазерная боеголовка. Сопутствующий ущерб грозил захлестнуть начальство лейтенанта, что и было причиной того, что Второй Космос-лорд Юргенсен отказался защищать её. Лично Драшкович это вообще не волновало; дело касалось Юргенсена и РУФ, и не было её проблемой. Но то эффектное пике, которое совершила карьера Гёр, превращала её назначение на "Стальной кулак" в каверзную задачу. Возможность публичного скандала была достаточно очевидной, но если Юргенсен решит, что Драшкович собиралась за его спиной реабилитировать офицера, которого он лично уволил…