За этим последовало множество шуточек по поводу того, что если уборщица, нашедшая платье, решит оставить его себе, то каково же будет веселье, когда все увидят, что она надела его. Да еще под рабочий комбинезон.
Все ужасно смеялись, и я в том числе.
Вот почему, когда наше собрание закончилось, я не услышала, как Скотт произнес мое имя. Потому что я все еще смеялась.
— Я могу подвести тебя домой, Джен, если хочешь, — сказал Скотт.
Мне было странно, что он сказал это как бы между прочим, поэтому сначала я не осознала всей чудовищности ситуации. Знаете, он говорит эти слова каждый день. А я — помня, что Трина со мной не разговаривает и я не могу рассчитывать на то, что меня подвезет Стив, поскольку они разошлись, — ответила:
— О, здорово, спасибо.
Я собрала свои вещи и последовала за Скоттом через длинный, пустой вестибюль к стоянке ученических машин. Мы всю дорогу болтали. Скотт сказал, что он слышал, будто Эврил Лавинь не каталась на скейтборде, чтобы не рисковать жизнью, и разве это не жульничество, а я защищала ее, говоря, что она никогда не была профессиональным скейтбордистом и что она просто общалась со скейтбордистами.
Это, естественно, привело к спору о значимости скейтбординга, и мы начали решать вопрос о том, стоит ли, если бы мы воссоздавали цивилизацию, как в «Молоте Люцифера», вводить скейтбординг в наше новое, утопическое общество. (Скотт: «Совершенно лишнее. Мастерство владения скейтбордом абсолютно бесполезно». Я: «Может быть, стоит ввести. Потому что скейтбордисты часто воспринимают свое умение как совершенно естественное».)
Мне было так… ЛЕГКО. Легко идти по вестибюлю и разговаривать со Скоттом. Будто мы делали это всю нашу жизнь.
Мы вышли из школы. Стоял прекрасный весенний день. Небо было похоже на большую, голубую, перевернутую салатницу. Не верилось, что где-то там крутятся планеты и звезды… В старые времена люди думали, что небо над Землей — это огромный дуршлаг, а звезды — это свет из рая, который проникает сквозь дырочки дуршлага, защищающего Землю. Люди всегда боялись, что небо расколется, и свет рая обрушится на Землю и погубит ее…
Я напомнила Скотту об этом, когда мы подошли к его машине, и он открыл мне дверцу. И тут меня будто ударило — передо мной было пустое пассажирское место, переднее сиденье. С нами не было Джери Линн. Джери Линн не было с нами, потому что Скотт и Джери Линн расстались. В машине были только я и Скотт.
Мы со Скоттом впервые в жизни оказались наедине,
Не знаю, почему у меня возникло такое… странное чувство, когда я это осознала. Мы ведь постоянно болтали со Скоттом — и за ланчем, и на собраниях в «Журнале». Но тогда вокруг были люди. Может, они и не участвовали в наших беседах, но они были РЯДОМ.