Какое-то время Светличный, помня наказ старшины, еще прислушивался к Загоруйко, еще сравнивал ревниво голоса своих с голосами сосеДей-пулеметчиков. Но так было не долго. Продолжая петь, разгораясь сладостным внутренним жаром, он постепенно утрачивал контроль над собой и другими, песня все более властно захватывала его, и он сам уже как бы становился ее текучей частицей. Чувствовал, как он весь каждой клеткой растет, куда-то поднимается, насквозь пронизанный током необычайной энергии, полоненный, завороженный мощной красотой пения. Уже он и не пел, а оно как-то пелось само, пелось о близких, о том далеком и самом дорогом в жизни, ч"то зовется Родиной. Песня была способна вместить в себе все. И ритмы властного похода, и суровое величие борьбы, и счастье победы, и громкие трубы солнечного грядущего - все звучало в ней, все, чем он жил, проявилось, воплотилось в мажорной музыке. Он пел себя, свой апофеоз, свою молодую жизнь, расцветшую в окопах и маршах. Это же она, его жизнь, уже перевоплотилась в музыку, достигла силы песни! Он был убежден, что Эва тоже сейчас его слышит, может, даже подпевает, сливается с ним своим чувством, и ужо оба они составляют как бы единое целое, соединяются в высокой гармонии душ. И это еще больше прибавляло ему захватывающей песенной силы.
Не помнил ни о Загоруйко, ни о сопернице - пулеметной, их как бы уже не существовало, они исчезли, как шум отдельных деревьев исчезает в шуме большого леса. Между скалами бушевало единое горячее половодье музыки, проникая в глубочайшие ущелья, прорываясь к горным вершинам, утверждая себя повсюду.
А когда старшины стали разводить подразделения по палатам, Светличному вдруг показалось, что окрестные горы все еще продолжают петь.
Эхо, отзвуки, а может, и вправду?
- Молодцы, прекрасно пели! - отметил старшина, обходя перед отбоем палатки.
- А как я сегодня? - спросил его Загоруйко, толкая Светличного в бок. Они лежали рядом на общих парах.
- Ты, Загоруйно... О тебе пусть Светличный скажет.
- Что тут говорить,- усмехнулся Светличный.- Помоему, тянул, как никогда. Собственно, я... не слыхал. Ни его не слышал, ни себя.
- Кого же вы слышали в таком случае?
- Кого? Да всех! Даже горы будто подтягивали нам...
Вопреки ожиданиям; старшину признание это не удивило.
- Скажу вам, хлопцы,- вдруг доверительно заговорил он,- со мной тоже сегодня что-то творилось... Как вошел в песню, как взяло за душу... Обо всем забыл. Уже словно бы и нс старшина и не начальник, а просто гвардии рядовой... Человек - и все. Остаешься, знаете, в чистом виде... Ну, спите, ребятки...