Игорю Андреевичу стало окончательно ясно: Пляцковский может сообщить нечто очень важное. Еле сдерживая волнение, он сказал:
— Феликс Михайлович, мне хотелось бы сначала услышать от вас. И как можно подробнее. Хорошо?
— Пожалуйста, расскажу, — согласился Пляцковский, которого несколько успокоил доверительный тон следователя. — Хотя, честно признаюсь, говорить о личном горе... — Он вздохнул. — Еще год назад я считал себя счастливым человеком. Речь не о моем служебном положении, а о семье... Мы с Элей, моей женой, справили серебряную свадьбу. Четверть века, как вы понимаете, — срок немалый, и прожили мы его достойно. Может быть, это странно звучит в устах человека моего возраста, но мы с Эльвирой до сих пор любим друг друга, как десятиклассники... Дети у нас уже взрослые. Сын — офицер, дочь вот-вот будет кандидатом искусствоведения. На днях мы с женой стали дедушкой и бабушкой... Беда пришла в январе этого года... Звонит мне на работу дочь: с мамой плохо, ее увезла «скорая». Я бросился в больницу. Врачи сказали, что надо провести всестороннее обследование... По женской линии у нее, — смущенно пояснил начальник главка. — Надо так надо. Пролежала она три недели. Лечили терапевтическими средствами. Потом я послал Элю на курорт, но пришлось прервать — стало хуже. Снова обследование. Положили в крупнейший институт. У меня, как вы сами понимаете, есть такая возможность... Замдиректора института — а он сам вел мою жену — пригласил меня и сказал, что необходима срочная операция... Как я уговаривал жену!.. Дочь тоже. Сын специально прилетел из своей части... Но Эля и слышать не хотела. Верите, на коленях умолял ее согласиться...
Пляцковский замолчал, грустно глядя в пол.
— Почему она отказывалась, чем объясняла? — поинтересовался Чикуров.
— Натура такая! Панически боится! Палец порежет и в обморок падает! Укол ей сделать — целая проблема!.. Короче, ни в какую. Лучше, говорит, умру, чем лягу под нож... И тут появляется Ростовцев. Вызвали его на совещание в министерство... Разговорились с ним. У меня на уме, как сами понимаете, только состояние жены. Аркадий Павлович заметил мою озабоченность, и я рассказал ему о болезни Эли. Ростовцев тут же заявил, что никакой операции не надо, что в Березках мою жену Баулин поставит на ноги за два-три месяца. Так и заявил: гарантирую полное выздоровление... О Баулине и его клинике я уже был наслышан от Мелковского. Вечером навестил жену в институте и рассказал о предложении Ростовцева. Как она обрадовалась! Буквально ожила на моих глазах... На следующий день я отвез ее в Березки. В аэропорту встречал сам Аркадий Павлович... В Москву я уехал с надеждой в сердце... Не знаю, понимаете ли вы меня?