— Конечно, понимаю, — кивнул Игорь Андреевич.
— После стольких месяцев тьмы вдруг сверкнул луч! — продолжал Пляцковский. — Уверенность, что Эля поправится, крепла день ото дня. Она звонила из Березок чуть ли не ежедневно, хвалилась, что ей значительно лучше. А уж какие дифирамбы пела Евгению Тимуровичу! Его методам лечения, внимательности, обстановке в клинике... Поверьте, мне самому буквально хотелось петь. Даже мысль появилась: ведь Баулина и Ростовцева надо бы на Нобелевскую премию по медицинской части! Это переворот в науке! Какие, думаю, творит чудеса этот «Баурос»! — Он покачал головой. — Если бы я знал!.. Понимаете, несколько дней назад я позвонил Алехину. Просто по служебным делам. Он, конечно, спросил, как Эля. Я поделился с ним своей радостью. Мол, выздоравливает, слава богу, нашлось такое средство, как «Баурос»!.. И вдруг Алехин говорит: брось меня разыгрывать... Нет, отвечаю, я вполне серьезно... Он рассердился: все это сказки, мол, «Баурос» не может вылечить даже примитивный насморк... Я опешил: зависть, что ли, гложет Алехина? И такое ведь, увы, бывает... Попросил его объясниться. Он совершенно серьезно заявляет, что «Баурос» просто подкрашенная водичка... Да-да, так и сказал: водичка из-под крана...
Феликс Михайлович снова замолчал.
— Ну а дальше? — спросил Чикуров, которого все больше заинтересовывал рассказ Пляцковского.
— Я потребовал доказательств. И что выяснилось? Незадолго до покушения на Баулина заместитель главврача березкинской клиники Рудик прислал Алехину на исследование несколько бутылок «Бауроса». Анализы показали, что это действительно была обыкновенная вода!.. Я подхватился — и в Березки! Говорю Эле: давай срочно в Москву, к настоящим врачам, а не к шарлатанам! А она не хочет уезжать, уверяет, что ей значительно лучше. Опять за свое: тут, мол, чудо века «Баурос», замечательный уход, система сбалансированного питания, сыроедение, сокотерапия и так далее и тому подобное... Я все же уговорил ее... Побеседовал с Рудиком — тот только руками разводит: он-де лично не вел мою жену, в последнее время ею занимался Голощапов, и. о. главного врача... Действительно, претензии я предъявить мог только Баулину, а он сам при смерти... Ну, я зашел к Ростовцеву и высказал ему все, что считал нужным...
— А он?
— Стал оправдываться: мол, какое-то недоразумение, ошибка в анализе! Но подумайте сами, мог ли ошибиться Алехин? Да любая лаборантка может запросто определить, вода это или же лекарство!.. Аркадий Павлович засуетился, стал кого-то распекать, заверил меня, что разберется... Скорее всего, по его мнению, кто-то схалтурил в цехе, где производят «Баурос»... При мне он дал указание своему заместителю Банипартову послать Алехину еще несколько бутылок «Бауроса» на новые исследования... Словом, старался доказать, реабилитироваться... Так я ему и поверил!.. Прихожу в гостиницу, а там меня уже Мелковский поджидает. И, представляете, советует не раздувать скандал, пока, мол, окончательно не прояснится с «Бауросом»!.. В ресторан пригласил... Я послал его подальше вместе с его рестораном... Вы, говорю, с Ростовцевым — одного поля ягода!..