Дальше шли подпись и дата — 3 июля 1984 года. Почтовый штемпель на конверте был того же числа.
«Значит, Баулин составил это послание ранним утром в день покушения и бросил в почтовый ящик по пути к Лавутке», — подумал Чикуров.
Ему вспомнились слова Троянова — «приговор совести». Письмо в комитет по премиям подтверждало этот вывод.
— Не понимаю, — не сдержавшись, возмущенно сказал следователь, — где было это письмо до сих пор?! Исключительно важный для следствия документ! Мы вот уже сколько дней бьемся, а оно спокойно лежит в столе у кого-то!
— Претензии ваши не по адресу, — спокойно ответила Суичмезова. — Мне как председателю комиссии по проверке клиники передали его только вчера. Уверяю вас, что...
— Простите, Марианна Потаповна, я говорю о тех, кто промариновал эту бумагу столько времени! — Чикуров потряс письмом. — Оно же проливает свет на то, что случилось с Баулиным. Но главное — преступникам дали время, чтобы замести следы, скрыться и так далее! Понимаете?
— Отлично понимаю, — кивнула Суичмезова. — Однако прошу не судить сгоряча... Как мне объяснили, письмо попало к одному из референтов в комитете по премиям. Он подумал, что это очередная анонимка... Да-да, — грустно улыбнулась Марианна Потаповна, — такое у них не редкость... Дело в том, что еще ни разу никто из кандидатов на премию не отказывался сам, да еще в такой форме... Посудите, как бы поступили вы с подобным признанием?.. Впрочем, вы бы, конечно, поняли, что пишет преступник. Так сказать, специфика вашей работы такова... Но ведь в комитете по премиям не имеют дел с уголовщиной...
— Возможно, вы правы, — согласился следователь. — И все-таки надо было дать ход письму. В любом случае.
— Дали. Руководство комитета ознакомилось, проконсультировалось... Письмо переслали к нам в Минздрав, а замминистра передал его мне.
«Обычная волокита, — подумал Игорь Андреевич. — Главное — побольше резолюций, чтобы лично никому не брать на себя ответственность».
— А почему вам? — спросил Чикуров. — Вы же не следователь. Из признания Баулина ясно вытекает, что речь идет о преступлении... Надо было сразу направить в прокуратуру или милицию.
— Руководство сочло нужным поручить разобраться сначала комиссии, — ответила Суичмезова.
«Да, Ганжа прав! — вспомнил последний разговор с зампредисполкома поссовета Игорь Андреевич. — Эта практика бесконечных ведомственных проверок в то время, когда требуется следствие, вошла в плоть и кровь нашей бюрократической машины».
А Суичмезова, уже не такая уверенная в себе, сказала:
— Так вы считаете, что нам в Березках делать нечего?