Суичмезова взяла чикуровского белого офицера, а Игорь Андреевич — ее: начался размен фигурами. Разговор постепенно перешел на клинику.
— Что вы можете сказать о Рудике? — спросил следователь.
— О, Владимир Евтихиевич интересный человек! — сказала Марианна Потаповна. — Задор, энергия — как у молодого! И это в шестьдесят лет!.. Часа два убеждал меня в перспективности ювенологии. Просил поддержать. Они с Рогожиным, главным зоотехником «Интеграла», хотят провести широкомасштабный эксперимент по омоложению животных, а затем на основе полученных данных перейти к апробации на людях. Коллектив клиники буквально горит и пылает этой идеей.
— А вы?
— Я? — усмехнулась Суичмезова. — Чай не королева в министерстве...
— Но и не... — Игорь Андреевич показал ей пешку.
— Ну, скажем, офицер, — с улыбкой кивнула Марианна Потаповна. — За что прикажет генерал, за то и буду воевать.
— Но докладывают генералу офицеры, и от этого ох как много зависит...
Председатель комиссии помолчала, сделала очередной ход.
— Скажу честно, Игорь Андреевич, — призналась она, — ехала я в Березки со страхом. Да и теперь еще нахожусь в больших сомнениях... Я ведь знаю Баулина лично. И уж коли он дошел до взяток!.. Так что волей-неволей приходится думать: а как же другие? — Ну, зачем так мрачно? — возразил Игорь Андреевич. — И можно ли обобщать? Из-за двух человек — главврача и главной медсестры — зачеркивать труд и старания всего коллектива!
— Больше никто не замешан? — испытующе посмотрела на следователя Суичмезова.
Чикуров понял, что вопрос этот очень важный. От ответа на него зависело, возможно, очень многое, в частности — какие выводы сделает комиссия. Имел ли право Игорь Андреевич открывать ее председателю некоторые сведения, составляющие тайну следствия? В Москве Чикуров обещал Суичмезовой содействие. Как и она ему. И вот теперь Марианна Потаповна тоже хочет знать истину.
— По сведениям, которыми мы располагаем на сегодня, во взяточничестве замешаны в клинике только Орлова и Баулин, — сказал следователь.
— Спасибо за откровенность. Понимаете, в нашей комиссии пять человек. Не скрою, настроены все по-разному. Мнения крайние. Кое-кто считает, что произошедшее в клинике — очень плохой симптом. Это вина и позор всего персонала...
— Хорошего мало, — заметил Чикуров. — Это так. Но я всегда против того, чтобы стричь под одну гребенку всех работающих в какой-нибудь отрасли. К примеру, работников торговли, снабженцев, таксистов... Предвзятость меня возмущает! Кстати, как и мнение, что нельзя критиковать учителей: мол, что подумают ученики. Или председателя райисполкома: как к этому отнесутся избиратели!.. Должность, положение — не охранная грамота от критики, какого бы ранга ни был человек!.. Не знаю, читали вы или нет в «Известиях» статью о том, как в Белоруссии один весьма заслуженный юрист, старший следователь по особо важным делам при прокуроре республики, обвинил в убийстве ни в чем не повинных людей...